Габриэль Витткоп - Белые раджи

В бутафорских готических развалинах, напоминавших театральную декорацию, собравшиеся высказывали соболезнования: голоса звучали до неприличия громко, а длинная траурная вереница рывками продвигалась вперед. Берил Йетс сопровождала свою мать. Она давно уже не видела Джеймса и, заметив его, оцепенела, подобно кораллу, о который плещутся волны, а затем ревущие валы понесли девушку к нему и выбросили ее безжизненное тело на берег. Внезапно она почувствовала, что жива и с каждым шагом подходит все ближе. Остановившись, без единого слова взяла его за руку, и Джеймс вдруг избавился от прежней неловкости, стеснения и бесплодного, пагубного стыда. Он вовсе не обрадовался, а, скорее, опечалился и горько пожалел о том, что не любит Берил. Сама того не ведая, она говорила одними глазами: «Посмотри на меня - такую же земную и смертную, как ты». Эхо этих невысказанных слов поглотили могильные плиты.

После раздела семейного наследства Джеймс получил тридцать тысяч фунтов – значительная сумма по тем временам. Три месяца спустя он купил у преподобного Т. Д. Лейна, члена Королевской яхтовой эскадры, стосорокадвухтонную шхуну «Роялист». С тех пор, как Джеймс плавал на маленькой яхте с небольшим водоизмещением, он добился больших успехов в навигации и все лето курсировал вместе с Джонсонами вдоль британских берегов. То было веселое путешествие с солнечным конфетти в тени соломенных шляп, пикниками и рыбалкой, сюрпризами и розыгрышами. Джеймс любил Джонсонов и их детей. Смех не смолкал.

В начале 1838 года ему захотелось уединиться и подготовиться к большому путешествию вокруг всей Азии. Поставив «Роялиста» в док, он снял в Гринвиче скромную квартиру для себя и своего слуги. Окна выходили на складской двор, а лестница оказалась крутой, точно корабельный трап: если приподняться на цыпочках, можно коснуться рукой балок. Гринвич, или приглашение к путешествию. В этом дворянском городе на газонах лежали тени георгиевских колоннад, а к небу обращали свои скорбно-восторженные лики серафимы Сент-Элфиджа. Был еще и другой город - с матросскими притонами, канатными заводами и одноэтажными лавчонками близ Исполнительного дока. Всегда притягивавший литераторов и моряков Гринвич прекрасно подходил для того, чтобы погрузиться в рассказы о путешествиях. Джеймс перечитывал Раффлза. Со страниц, которые граф Виндзорский Георг посвятил Борнео, он узнал о малоисследованном сказочном острове, асимметрично разрезанном водоразделом, с которого сбегали, змеясь по высоким тропическим джунглям, бесчисленные охристые реки, впадая затем в мангровые болота. Он представлял себе громадную, покрытую непроходимыми лесами территорию: барабан в чаще призывал на охоту за вражескими черепами даякских воинов с плюмажами из перьев калао [12] Птица семейства птиц-носорогов отряда ракшео-бразных. Оперение чёрное с белым. На клюве -два рога (отсюда название - «двурогая птица-носорог»). Распространена в лесах нижнего пояса гор Индостана, Восточного Индокитая и Малакки. . Непонятная и диковинная страна с сущим адом оловянных копей, золотыми залежами и малайскими сановниками, без конца запускающими воздушных змеев. Когда в 1814 году Голландия получила обратно почти все свои владения (по договору столь же ненадежному, как и тот? который она была вынуждена подписать вначале), Борнео попросту обошли молчанием, и его статус оставался неопределенным. Опираясь на предоставленные в Британском музее и Адмиралтействе документы, Джеймс написал небольшое исследование, которое затем появилось в «Атенеуме» и вызвало страшное беспокойство у нидерландских служб. Поговаривали даже о попытке британского захвата, и в посольствах бродили безумные слухи, разжигаемые Опиумной войной.

Однажды утром, разбирая почту, Джеймс обнаружил в ней книгу с сопроводительным письмом:

«...Мисс Гертруда Джейкоб, любезно сообщившая мне Ваш адрес, сказала, что Вы собираете документы о Борнео. Возможно, этот тонкий альбом окажется Вам полезен.

Анджела Бердетт-Кауттс».

То была коллекция акварелей, посвященных бабочкам Борнео: громадные троиды с коричнево-черными пятнами, крапчатые монархи, маленькие желтые эуремы, павлиний глаз, монашки, сфинксы, адмиралы и химеры, изображенные на ветках рядом со своими же гусеницами. Успевший забыть мисс Анджелу Джеймс внезапно отыскал в памяти высокую угрюмую девушку, встреченную на похоронах мистера Брука. Он удивился такой заботливости, но не придал ей значения. Джеймс чувствовал себя усталым и подавленным: внутри у него все переворачивалось от потрясения и паники накануне большого приключения. К тому же при маневрах одного голландского корабля на Темзе случайно повредили «Роялист». Это было дурное предзнаменование: Джеймсу хотелось остаться и в то же время - отплыть. На скверной цыплячьей перине его мучили кошмары: он блуждал по лабиринту, где пререкались две его души.