Джеймс Хэрриот - Из воспоминаний сельского ветеринара

Мы помолчали, а в моей памяти воскресли невзгоды и радости тех лет.

Откуда-то издалека донесся голос моего партнера:

— Э-эй! Опять вы за старое? Ждете, чтобы я вас снова разбудил?

Я присел, сонно мигая.

— Черт! Извините, Зигфрид. Но мне в пять утра пришлось поехать на опорос, вот меня и разморило.

— Ну что же, — заметил он с улыбкой. — Значит, нынче вечером обойдетесь без своей снотворной книги.

— Да, конечно, — засмеялся я. — Сегодня она мне не понадобится.

Ни Зигфрид, ни я бессонницей особенно не страдали. Но на тот редкий случай, когда сон никак не приходил, мы обзавелись каждый своей книгой. Моей были «Братья Карамазовы», великий роман, но усыплявший меня именами действующих лиц. Не успевал я открыть его, как эти имена начинали меня убаюкивать. «Алексей Федорович Карамазов был третьим сыном Федора Павловича Карамазова». А к тому времени, когда я добирался до Григория Васильевича Кутузова, Ефима Петровича Поленова и прочих, сон уже уносил меня на легких крыльях.

Зигфрид держал у себя на тумбочке монографию по физиологии глаза. Один абзац неизменно погружал его в дремоту. Как-то он показал его мне: «Первая ресничная мышца соединена с ресничным телом и, сокращаясь, тянет ресничное тело вперед, тем самым вызывая ослабление связки хрусталика, тогда как вторая ресничная мышца, представляющая собой кольцевую мышцу, вросшую в ресничное тело, сокращаясь, приближает ресничное тело к хрусталику». Дальше этого ему пробраться не удавалось.

— Нет, — ответил я, протирая глаза и переворачиваясь на бок. — Нынче мне снотворное не понадобится! Да, кстати, сегодня я был у Мэтта Кларка… — И я рассказал про свой разговор с бабушкой Кларк.

Зигфрид сорвал травинку и сунул ее между зубов.

— Она мудрая старушка и видела на своем веку все. Если она права, нам с вами в будущем ни о чем не придется жалеть, потому что мы оба не расставались с нашими детьми, пока они росли.

Мною вновь овладела дремота, но Зигфрид разбудил меня, объяснив:

— Знаете, Джеймс, ведь то же самое относится и к нашей работе. И тут мы опять-таки живем в счастливое время.

— Вы так думаете?

— Безусловно! Вспомните о всех послевоенных новшествах! Медикаменты и методики, которые нам и не грезились. У нас появилась возможность лечить животных куда лучше, и фермеры это отлично понимают. Вы заметили, как в базарные дни они набиваются в приемную, чтобы попросить совета. Они теперь куда больше уважают науку и знают, что, обратившись к ветеринару, много выгадывают.

— Правда, — согласился я. — Бесспорно, мы сейчас нарасхват. Ну и министерской работы хватает.

— Да, все кипит. Хотите держать пари, Джеймс, что именно сейчас наша профессия переживает свой расцвет?

Я помолчал, а потом ответил:

— Возможно, вы правы. Но в таком случае нас ожидает увядание?

— Да нет, конечно! Просто одно новое будет сменяться другим. Мне часто кажется, что мы только-только начинаем. Например, работу с мелкими животными. — Зигфрид погрозил мне изжеванным стебельком. В его глазах вспыхнул энтузиазм, всегда заражавший и меня. — Поверьте, Джеймс, впереди нас ждут замечательные дни!

Ягнята иногда не торопятся отказаться от материнского молока и перейти на подножный корм, но их необходимо отлучить от матки, иначе прервется нормальный цикл размножения. Чтобы ягненок перестал сосать, можно запечатать соски его матери смесью дегтя и смолы, наложенной на квадрат толстой бумаги, которую удобно прижать куском влажного торфа.

На севере Йоркшира в 30-е годы часто можно было видеть цыганские дома на колесах. Табор останавливался на несколько дней на лесной поляне или у обочины дороги, а потом двигался дальше — обычно на ту или иную конскую ярмарку, например Лигепскую под Лидсом, поскольку торговля лошадьми составляла главный источник дохода для цыган. Жилища эти поддерживались в образцовом порядке, и некоторые были разукрашены. Самые лучшие изготовлял Билли Райт в Ротуэлл-Хейге под Лидсом.

Проходила она в основном под открытым небом возле дома на колесах. Мужчины делали деревянные вешалки, а женщины — бумажные цветы и стряпали еду. Семья кочевала с одной конской ярмарки на другую. Пока мужчины заключали сделки на ярмарке, женщины переходили от дома к дому, предлагая вешалки и цветы, а также гадая желающим.