Джеймс Хэрриот

Джеймс Хэрриот. КОШАЧЬИ ИСТОРИИ
Отдельные новеллы этого сборника увидели свет в книгах: "О всех созданиях – больших и малых", 1985 (главы 12 и 60), "О всех созданиях – прекрасных и удивительных", 1987 (глава 21), "Из воспоминаний сельского ветеринара", 1993 (часть III, глава 4) и "Среди йоркширских холмов", 1996 (главы 40, 44, 46 и 52).
ВСТУПЛЕНИЕ
Кошки всегда занимали большое место в моей жизни, и когда я рос в Глазго, и когда занимался ветеринарной практикой в холмах Йоркшира. Вот и теперь, когда я ушел на покой, они по-прежнему делают мои дни светлее.
Собственно, даже профессию ветеринара я выбрал отчасти из-за них. Мои школьные годы прошли под знаком Дона, великолепного ирландского сеттера. Без малого четырнадцать лет мы с ним бродили по шотландским холмам, но когда возвращались с прогулок домой, меня всегда радостно встречали мои кошки – выгибая спины, вились у моих ног, мурлыкали, терлись мордочками о мои руки.
Дома у нас постоянно жили кошки, и каждая обладала своим особым обаянием. Я любил их всех за врожденную грациозность, неподражаемое изящество, за глубокую привязанность, которой они отвечали на ласку, и я мечтал о том дне, когда буду знать о них все, поступив в Ветеринарный колледж. Их шаловливость также служила постоянным источником радости. Например, Топси – проказница, всегда готовая затеять игру. Вот она бочком, пританцовывая и лукаво насторожив ушки, подбирается к Дону. Он не выдерживает, прыгает на нее, и начинается веселая возня.
Порой та или иная кошка заболевала, к ней вызывали ветеринара, и я взирал на него с робким благоговением: ведь он досконально изучил всю кошачью породу, знал каждый их нерв, каждую косточку, каждую мышцу!
И я был ошеломлен, когда, став студентом, обнаружил, что мои возлюбленные кошки абсолютно не интересуют светил ветеринарии. Мои учебники включали солиднейший том – "Анатомию домашних животных" Сиссона. Снимать его с полки было нелегкой задачей, а носить с собой и подавно. Я с нетерпением перелистал его страницы, изобиловавшие изображениями внутренностей лошади, коровы, овцы, свиньи и собаки – строго в этом порядке. Собаку втиснули туда с заметным трудом, а кошку мне вообще обнаружить не удалось. Отчаявшись, я заглянул в указатель. На "к" – ничего. А! Наверное, следует искать на "F": Felis catus – кошка домашняя. Но и тут меня подстерегало разочарование, и я был вынужден с грустью прийти к заключению, что мои бедные пушистые подружки не удостоились даже беглого упоминания.
Я никак не мог взять это в толк. А как же тысячи старичков и старушек, не говоря уж о прикованных к постели хронических больных, которые черпают радость и утешение в любви своих кошек? Ведь других четвероногих друзей они не в состоянии держать. О чем думают именитые светила моей науки? Да они попросту отстали от времени. "Анатомия" Сиссона в 1910 году и переиздавалась вплоть до 1930 года – это-то еще пахнущее типографской краской издание я и штудировал в мои студенческие годы. И хотя моя профессиональная жизнь прошла главным образом в лечении крупных животных, мечтал-то я стать собачьим доктором. Однако колледж я кончил в разгар Великой депрессии тридцатых годов, когда найти хоть какую-то работу по специальности было великой удачей, – вот мне и пришлось трудиться в резиновых сапогах среди холмов Северного Йоркшира. Трудился я так пятьдесят лет и наслаждался каждой минутой. Однако вначале я полагал, что мне будет очень не хватать моих кошек.
Но я ошибся. Кошек там было полным-полно. На каждой ферме они имелись во множестве. Истребляли мышей и в условиях деревенской свободы вели полноценную кошачью жизнь. Кошки – великие ценители комфорта, и, осматривая корову, я частенько обнаруживал в сене уютное гнездышко с котятами, усердно сосущими мать. То они спали, свернувшись клубком среди тючков соломы, то нежились на солнышке в каком-нибудь укромном уголке. Для этих любительниц тепла нагретый капот моей машины оказывался в студеные зимние дни непреодолимым соблазном. Не успевал я вылезти из машины, как на ней уже восседала парочка кошек. Многие фермеры попросту любили кошек, и в их дворах, возвращаясь к машине, я обнаруживал, что нежданным теплом на ней наслаждаются десятка два пушистых созданий. Нагретый металл до последнего дюйма был испещрен отпечатками грязных лапок. Эти узоры быстро высыхали, а поскольку у меня не было ни времени, ни желания мыть машину, они оставались ее постоянным украшением.