Николай Чебаевский - Если любишь

Новый пасечник появился в Дымелке года три назад. Сначала его появление не привлекало ничьего внимания. Мужик не шумовитый, непьющий, по нездоровью пристроился возле пчел — ну и пусть трудится сколько может. Какая ни есть, а колхозу польза.

Но с появлением Ивашкова вдруг ожила община баптистов, о существовании которой в селе стали забывать. «Братья» и «сестры», правда, не собирались на моленья, зато развернули иную деятельность. «Овечки божьи» с весны до зимы стали рыскать по лесам, по сограм, по лугам, собирая все, что дарила природа: ягоды, грибы, хмель, кедровые шишки… Конечно, они и раньше, как все дымельцы, как жители всех притаежных деревень и поселков, ходили за ягодами, за грибами. Но тогда они, как и все колхозники, делали запасы для себя и только излишки сдавали в сельпо или продавали на базаре в райцентре. А теперь у них это вылилось в промысел. Они жили в основном «дарами божьими», сбывая их, эти дары, в городах и больших степных селах. А в колхозе работали только для виду. В общем, возникла тайная коммерческая организация.

Под влияние «овечек божьих» стали подпадать и некоторые честные колхозники. Уж больно легко давалась в руки сытая жизнь!.. Взять хотя бы самую обыкновенную калину. По лесным опушкам Присалаирья ягоды этой — пропасть. За день один человек без особого напряжения может натрясти ее (по морозу легко осыпается с куста) целый воз.

И народ окрестил членов дымельской общины «калинниками». Вскоре их иначе и не называли.

Ивашков стоял как будто в стороне. Но по селу пошли слухи, что подлинный главарь калинников не Евсей, а новый пасечник.

Зинаида Гавриловна слухам всяким не очень доверяла, не любила прислушиваться к ним. А Ивашков ее и вовсе не интересовал. Поэтому, естественно, она почти ничего не слышала о нем. Знала его лишь по визитам в медпункт. Он частенько заходил туда, когда она была еще относительно здорова и работала фельдшерицей, брал по рецептам городских врачей разные лекарства для себя, покупал и такие, которые продаются без рецептов, любил выспрашивать, какое лекарство и от какой болезни вернее всего действует. Все это не удивляло фельдшерицу: у многих больных есть такое пристрастие к расспросам, словно они хотят обезопаситься от всех болезней на всю жизнь.

Но с тех пор, как Зинаида Гавриловна заболела, она и словом не обмолвилась с пасечником. Ей было не о чем с ним говорить, а он, когда встречался па улице, глядел на нее с усмешкой: хороша, мол, медичка! Людей лечила, а сама себя вылечить не можешь!

Однако теперь, когда Зинаида Гавриловна случайно вышла с корзиночкой из леса, Ивашков встретил ее почти по-приятельски.

— А-а, Гавриловна пожаловала! — доброжелательно улыбаясь, он приветственно приподнял широкополую пчеловодческую шляпу с черной сеткой-паранджой. — Тоже божьими дарами решила попользоваться?.. Доброе дело! Чего природа дает — надо брать. Столько богатств у нас всяких, и лесных и степных. Всю жизнь можно жить — не тужить. И сроду ничем не болеть. Витамины — первое дело.

Зинаиде Гавриловне не понравилась фамильярность Ивашкова. Кивнув из вежливости в ответ, она хотела уйти. Пасечник приметил это, сразу переменил тон.

— Ну, ну, не хмурься, Гавриловна! — сказал он уже серьезно. — У меня лекарство есть. От твоей болезни самое верное. Подойди-ка, погляди…

Откуда у пасечника могло взяться какое-нибудь противотуберкулезное средство? Разве городские врачи выписали ему что-нибудь, как бывало раньше? Но у него же была гипертония. Однако Зинаида Гавриловна подошла. Ивашков протянул ей рамку с медом, ткнул в соты коротким, будто обрубленным пальцем.

— Знаешь, что это?

— Странный вопрос! Мед, конечно, сотовый.

— Мед узрит малый ребенок. А что еще?

— Вощина, наверное…

— А еще?

— Что за экзамен? — пожала плечами Зинаида Гавриловна.

— Э-э, самого главного не увидела! Вот это зеленовато-желтое, вроде клея… Знаешь, как называется? По-научному прополис, по-народному уза. А то просто так и зовется — пчелиный клей. Пчелы его с почек всяких собирают, стенки улья и щели обклеивают.

— Спасибо за лекцию.

— «Спасибо» потом скажешь, как излечишься. А объясняю я тебе все наглядно потому, что сильнее этого самого прополиса лекарства против чахотки, извиняюсь, против туберкулеза, нет.

— Неправда!

— Правда истинная!

Пасечник рассказал, что у него сестра болела чахоткой, была уже при смерти. Но лекарка посоветовала употреблять этот самый прополис. Сестра перемешивала его со сливочным маслом, ела, когда хотела и сколько пожелается. И через две недели встала на ноги, через месяц по магазинам уже стала ходить, а через два и вовсе забыла, что болела.