Густаво Беккер - Золотой браслет

— Вперед! — прошептал он, хотел сдвинуться с места, но не смог. Казалось, его ноги были прикованы к полу. Он опустил глаза, и волосы у него стали дыбом: пол алтаря был устлан широкими темными надгробными плитами.

На секунду ему показалось, что чья-то тощая холодная рука с непреодолимой силой удерживает его на этом месте. Гаснущие свечи, горящие в глубине нефов, как рассеянные во мраке звезды, покачивались на его глазах, покачивались могильные и алтарные статуи и покачивался весь собор с гранитными столбами и стенами и ряды скамеек.

— Вперед! — вновь воскликнул вне себя Педро, подошел к алтарю и взобрался к самому образу Пресвятой Девы. Все вокруг казалось ему нереальным и ужасающим, все было во мгле и слабом свете, более величественных, чем мрак. Только мягко освещенная одной золотой лампой Богородица, нежная и безмятежная, несмотря на такой ужас, казалось, спокойно улыбалась.

Однако эта молчаливая и неподвижная улыбка, которая его на секунду успокоила, в конце концов вселила в него страх, более странный, более глубокий страх, чем тот, что он до этого испытывал.

Но он снова взял себя в руки, закрыл глаза, чтобы не видеть ее, судорожно протянул руку и схватил золотой браслет — благочестивое подношение одного святого архиепископа, стоящее целое состояние.

И вот браслет был в его руках. С неестественной силой сжимал он его дрожащими пальцами. Оставалось только бежать, бежать с браслетом, но для этого надо было открыть глаза, а Педро было страшно увидеть образ Пресвятой Девы, увидеть могильные статуи королей, демонов на карнизе, чудовищ на капители, полоски тени и лучи света, которые, подобно белым гигантским призракам, медленно передвигались в глубине нефов, наполненных ужасающим и странным шумом.

Наконец он открыл глаза, оглянулся вокруг, и пронзительный крик слетел с его уст.

Собор был полон статуй. Они, одетые в длинные неброские наряды, спустились со своих мест, заполнив весь собор, и смотрели на него глазами, лишенными зрачков.

Святые, монахини, ангелы, демоны, воины, дамы, пажи, монахи, крестьяне — они передвигались хаотично в нефах и у алтаря. Мраморные архиепископы, которых он до этого видел недвижимых у их смертного одра, отправляли богослужение у его ног в присутствии королей, стоящих на коленях на своих гробницах. Между тем, ползая по полу, влезая на скамьи, обернутые в балдахины, подвешенные под сводами, кишели как черви в трупе множество химерических, безобразных, ужасных рептилий и животных из гранита.

Он больше не мог этого выдержать. Со странной силой стучало у него в висках, глаза залила кровь. У него снова вырвался душераздирающий нечеловеческий крик, и он без чувств упал на алтарь.

Когда на следующий день служащие церкви нашли его у алтаря, он все еще держал золотой браслет в руке и, увидев, как они приближаются, воскликнул пронзительным хохотом:

— Он ее, ее!

Несчастный был безумен.