– Боюсь, что так, – рассмеялся Стрезер. – Полнеешь от того, что поедаешь, а я, каюсь, съедаю больше, чем могу вместить. Но я просто падал от усталости, когда садился на пароход. – Он произнес это до странности весело.
– А я – когда сходил, – заявил Уэймарш. – Эта идиотская погоня за отдыхом стоит мне полжизни. Скажу вам прямо, Стрезер, – и для меня большая радость, что наконец-то вы здесь и я могу облегчить с вами душу, хотя, не скрою, я уже не чаял дождаться вас и изливался то одному, то другому спутнику по купе. Скажу вам прямо: эта страна не по мне, не моя это страна. Она мне не по душе. Здесь нет ни одного уголка, в этой стране, который пришелся бы мне по душе. Нет, я не отрицаю – здесь много красивых мест и замечательных старинных вещей. Беда, однако, в том, что я не могу попасть с ними в лад. Думаю, именно тут и кроется причина, почему мне все это так мало дает. Я не почувствовал даже предвестия того подъема, который надеялся испытать. – И с еще большей серьезностью он возвестил: – Так вот – я хочу назад.
И вперился в Стрезера. Уэймарш принадлежал к той породе людей, которые всегда смотрят собеседнику в лицо, когда говорят о собственной персоне. Теперь и Стрезер позволил себе отдарить приятеля жестким взглядом, и это сразу же, как ему показалось, дало преимущество.
– Приятное известие для человека, который покинул дом только затем, чтобы свидеться с вами.
При этих словах в глазах Уэймарша вспыхнул мрачный, ни с чем не сравнимый огонь:
– Стало быть, только затем?
– Ну… в значительной степени.
– Мне показалось по вашим письмам, что ваша поездка имеет под собой какую-то подоплеку.
Стрезер замялся:
– Подоплеку? Под моим желанием побыть с вами?
– Под вашим угнетенным состоянием.
Уклончиво улыбаясь, так как совесть его была не совсем чиста, Стрезер покачал головой.
– Тут много причин сошлось!
– И ни одной главной, которая, видимо, вас подтолкнула?
Наконец-то наш друг смог ответить откровенно:
– Да, есть. Есть одно дело, которое связано с моей поездкой.
Уэймарш помолчал немного:
– Слишком личное, чтобы рассказать о нем?
– Нет, отнюдь… по крайней мере, вам. Только очень запутанное.
– Так, – сказал Уэймарш, вновь помедлив с ответом. – Я, быть может, в итоге и утрачу здесь способность соображать, но пока этого еще не произошло.
– Я изложу вам эту историю. Только не нынче ночью.
Уэймарш, казалось, сел еще прямее и еще сильнее сдвинул брови:
– Да почему же – мне все равно не хочется спать.
– Да, любезный друг, но мне хочется.
– В чем же тогда выражается у вас упадок сил?
– Именно в этом – в том, что я могу забыться на восемь часов подряд.
И Стрезер стал уверять приятеля, что, пренебрегая в ночные часы столь важным предметом, как постель, он портит себе впечатление от путешествия, которое именно потому ему так «мало дает». Наконец Уэймарш согласился отдать должное этим доводам, позволив уложить себя в постель. Ведя его, так сказать, твердой рукой, Стрезер помог Уэймаршу довести это дело до конца и, справляя последние мелочи – припуская лампу и накрывая приятеля одеялом, вновь подумал, что теперь в их отношениях он оказался в главенствующей роли. Он даже почувствовал нечто вроде снисхождения к Уэймаршу, который, укутанный со всех сторон и закрытый до подбородка, словно больной в палате, выглядел на белых простынях неестественно огромным, черным и в то же время каким-то жалким. Стрезеру чуть ли не стало жаль приятеля, подававшего голос откуда-то из недр постели:
– Так она и вправду имеет на вас виды? В этом причина?
Стрезер почувствовал себя неловко: мысли его друга принимали слишком прямое направление, и он тут же сделал вид, что не вполне понимает, о чем речь.
– Причина моей поездки?
– Причина вашего подавленного состояния и всего прочего. Даже невооруженным глазом, знаете ли, видно, что она загнала вас в угол.
Тут уж искренности Стрезеру было не занимать.
– Так вы решили, что я попросту сбежал от миссис Ньюсем?
– Каюсь, не знал, – сказал Уэймарш, – что вы такой привлекательный мужчина. Сами знаете, как эта дама вас отличает. Ну разве что, – проговорил он то ли с иронией, то ли с тревогой, – вы сами имеете на миссис Ньюсем виды. Что, она тоже сюда пожаловала? – спросил он с притворным ужасом.
Его друг невольно – чуть-чуть – растянул губы в улыбке.
– Успокойтесь, нет! Она – слава тебе Господи – и еще сто раз слава тебе Господи! – осталась дома. Она собиралась ехать, но передумала. Я некоторым образом здесь вместо нее и в этом смысле действительно – отдаю должное вашей догадке – прибыл сюда по ее делам. Как видите, тут много всяческих связей.
Читать дальше