Жорж Санд - Собрание сочинений. Т. 5. Странствующий подмастерье. Маркиз де Вильмер

Манюэль Жак-Антуан (1775–1827); Фуа Максимилиан-Себастьян (1775–1825); Кератри Огюст-Иларион (1769–1859); Вуайе д'Аржансон Марк-Рене (1775–1842); Себастьяни Орас (1772–1851); Бенжамен Констан (1767–1830) — французские парламентские и политические деятели, в годы Реставрации являвшиеся сторонниками либеральной оппозиции.(Примеч. коммент.).

Мирабо Оноре-Габриэль (1749–1791) — граф, деятель французской революции. Будучи депутатом Генеральных Штатов от третьего сословия и членом Учредительного собрания, в значительной мере способствовал революционному развитию событий, но впоследствии тайно вступил в переговоры с двором.(Примеч. коммент.).

Барнав Жозеф (1761–1793) — политический деятель эпохи революции, член Учредительного собрания. В 1791 г., напуганный углублением революции, стал склоняться к союзу с королевской партией. Был гильотинирован якобинцами.(Примеч. коммент.).

Название «Отец Дюшен» имела газета, издававшаяся во время революции Эбером и выражавшая экстремистские устремления революционной бедноты.(Примеч. коммент.).

Лабрюйер Жан (1645–1696) — французский писатель-моралист. Жорж Санд не точно цитирует отрывок из главы III «О женщинах» его книги «Характеры, или Нравы нашего века».(Примеч. коммент.).

«Сто дней» — вторичное правление Наполеона I после возвращения его с острова Эльбы (1815).(Примеч. коммент.).

…вплоть до ее совершеннолетия … — то есть до двадцати одного года.(Примеч. коммент.).

Жорж Санд слегка изменила текст приведенных в книге Пердигье стихов, принадлежащих ремесленнику Тевено, по прозванию Бургундец Верность.(Примеч. коммент.).

Перевод С. Петрова.

В душе (ит.).

Френолог — последователь френологии, модного в конце XVIII и начале XIX в. учения, пытавшегося установить зависимость между психическими особенностями человека и строением его черепа. Создателем френологии был немецкий врач Франц Иозеф Галль (1758–1828).(Примеч. коммент.).

Маркантонио Раймонди (ок. 1480 – ок. 1534) — итальянский гравер, прославившийся гравюрами с картин Рафаэля и Микеланджело.(Примеч. коммент.).

Лафатер Иоганн Каспар (1741–1801) — швейцарский пастор и писатель-богослов, основатель физиономики — науки, стремившейся обнаружить закономерности связи между характером человека и чертами его лица.(Примеч. коммент.).

Рони. — Так во Франции назывались деревья, посаженные по распоряжению Сюлли, барона де Рони (1560–1641), бывшего министром финансов при Генрихе IV.(Примеч. коммент.).

Гужон Жан (ок. 1510 – ок. 1568) — французский архитектор и скульптор. О его происхождении достоверных сведений нет.

Пюже Пьер (1622–1694) — французский скульптор и художник, сын марсельского каменщика.(Примеч. коммент.).

Канова Антонио (1757–1822) — знаменитый итальянский скульптор, был сыном каменотеса.(Примеч. коммент.).

Упоминаемый плащ назывался так по имени Антонио Кироги (1784–1841), испанского генерала, одного из руководителей революции 1820–1823 гг.(Примеч. коммент.).

Морильо Пабло (1777–1837) — испанский генерал, участник революции 1820–1823 гг.(Примеч. коммент.).

Швейцария, представлявшая собою с начала XVI в. до 1798 г. конфедерацию тринадцати кантонов.(Примеч. коммент.).

Бентам Иеремия (1748–1832) — английский юрист и политический мыслитель, сторонник утилитаризма.(Примеч. коммент.).

Бриссо Жак-Пьер (1754–1793) — деятель французской революции, один из руководителей жирондистов.(Примеч. коммент.).

Все прочие (ит.).

Бертран — обезьяна из басни Лафонтена «Обезьяна и Кот», заставляющая кота Ратона вытаскивать для нее из огня жареные каштаны. Жорж Санд, по-видимому, путает Бертрана с Ратоном.(Примеч. коммент.).

Каждая историческая эпоха двулика; один ее лик, довольно неказистый, довольно жалкий или горестный, повернут к современности, другой, величественный, серьезный, полный значения, обращен к вечности. Трудно лучше развить эту мысль применительно к событиям, о которых идет здесь речь, чем это сделал господин Жан Рено [161], говоря о карбонариях. Если бы кто-нибудь вздумал обвинить нас в том, будто мы с недостаточным почтением изображаем их движение, которое пережило и трагические дни и имеет своих мучеников, мы ответили бы на это следующими его строками, как нельзя лучше выражающими наше мнение о них и наше сочувствие им: «Увы! Заговоры эти стоили нам крови, и какой чистой крови! Перестали биться великодушные сердца обрекших себя на преждевременную смерть, гордые головы, принесенные в жертву, скорбно легли под нож палача. Но не напрасны были эти жертвы Потомство не раз помянет их, мир не забудет их имена. Не напрасно, нет, пролили вы вашу кровь, о несчастные патриоты! Она взывает ко всем друзьям человечества, рождая в сердцах их желание так же гордо отдать свою жизнь за дело, за которое отдали ее вы. Она — словно вызов, брошенный в лицо монархам в ту пору, когда те были на верху могущества, а люди, считавшиеся представителями Франции, раболепствовали перед ними. Она несмываемыми буквами отмечает в анналах нашей истории начало революции, вновь зародившейся в недрах народных с той минуты, как скипетр вновь очутился в руках королей. Кровь ваша, эта дань нашего поколения, вливается в потоки священной крови наших отцов, которые во времена первой республики омывали французскую землю, опоясывая ее границей, через которую никто не властен был перешагнуть; и если есть в карбонаризме что-либо достойное славы, то это вы, вы, о Бори, Рауль, Губен, Помье, Валле [162], Карон, Бертон, Каффе [163], Соже, Жаклен, — одиночки, явившиеся на рассвете дня, чтобы пасть под секирой королей». (Примеч. автора.).