Жан де Лафонтен - Любовь Психеи и Купидона

На третьем был изображен Купидон, сидевший на колеснице, которую влекли тигры. Позади нее маленький амур вел на поводу четырех великих богов — Юпитера, Геркулеса, Марса и Плутона, которых подгоняли другие маленькие божества, направлявшие их шаги по своему усмотрению. Четвертый и пятый ковры изображали могущество Купидона на иной лад; а на шестом этот бог, гордящийся своей властью над вселенной, низко склонялся перед женщиной небывалой красоты, весь вид которой говорил о ее чрезвычайной юности. Это, в сущности, все, что можно было о ней сказать, ибо лица ее не было видно: она в эту минуту как раз отвернула его в сторону, видимо желая освободиться от бесчисленного множества амуров, ее окружавших. Мастер придал богу весьма почтительную позу, в то время как Игры и Шутки, его сопровождавшие, тайком посмеивались над ним и пальцами показывали друг другу, что их владыка попал в западню. На кайме гобеленов было множество детских фигур, играющих дубинками, перунами и трезубцами, кое-где, кроме того, свисали, как трофеи, гроздья браслетов и иных женских украшений.

Нашу красавицу особенно порадовало то, что среди этого великого множества всяких предметов она повсюду находила свое изображение — то в виде портрета, то в виде статуи, то в каком-либо другом виде. Казалось, этот дворец — храм, а Психея — богиня, которой он посвящен.

Опасаясь, как бы один и тот же предмет, предлагаемый столь часто взорам Психеи, не наскучил ей, феи постарались всячески разнообразить его, ибо, как вы знаете, воображение их весьма богато. В одной из комнат фантазия фей представила Психею в виде амазонки, в других — как нимфу, пастушку или охотницу, как гречанку или персиянку, — словом, на тысячу разных ладов и с такою приятностью, что красавица наша почувствовала желание быть такою на деле — сегодня в одном облике, завтра в другом, скорее ради шутки и забавы, чем для какой-либо иной цели, ибо красота ее не нуждалась в добавочных ухищрениях. Все это вызывало восторженные похвалы нимф и доставляло огромное и величайшее наслаждение «чудовищу», то есть ее супругу, располагавшему тысячью способов созерцать ее, не обнаруживая себя. Таким образом, она была то императрицей, то простой пастушкой — всем, чем хотела. Нимфы же твердили ей, что она хороша во всех нарядах, в чем сама она себе не признавалась. «Ах, если бы мой муж видел меня в таком уборе!» — восклицала она нередко, оставшись одна. Возможно, что в такую минуту супруг видел ее из какого-нибудь места, где сам оставался незримым. Помимо наслаждения, доставляемого ему возможностью на нее взирать, он наслаждался тем, что узнавал все ее тайные мысли и высказанное вслух желание, в котором любовь занимала по меньшей мере столько же места, как и высокое мнение о самой себе. Короче говоря, не проходило и дня, чтобы Психея не переменила свой наряд.

— Как! Она каждый день меняла наряды! — вскричал Акант. — Да ведь это истинный рай для наших дам!

Другие согласились со справедливостью его замечания, и среди них: не нашлось ни одного, который не пожелал бы подобного счастья для какой-нибудь своей приятельницы. Все обменялись на этот счет своими соображениями, после чего Полифил продолжал рассказ.

Наша героиня посвятила весь первый день осмотру дворца, а под вечер вышла прогуляться во двор и по саду, откуда некоторое время обозревала фасады здания, восхищаясь его величавостью, пышностью и прелестью, соразмерностью и гармонией его частей. Я описал бы вам его, будь я более сведущ в архитектуре. Но раз уж я так мало в ней смыслю, вообразите себе сами дворец Аполлидона [23] Дворец Аполлидона — чудесный замок, созданный волшебником Аполлидоном, персонажем из рыцарского романа «Амадис Галльский». или Армиды, для меня этого будет достаточно. Что касается садов, то представьте себе сады Фалерины [24] Сады Фалерины — сад волшебницы Фалерины из комедии Кальдерона «Сад Фалерины». : они дадут вам понятие о здешних цветниках.