Чжоу Ли-бо - Ураган

Подойдя к бывшей усадьбе Хань Лао-лю, Добряк Ду увидел членов крестьянского союза, занятых учетом и распределением помещичьего имущества. Ду внимательно присматривался, стараясь заприметить каждого, кто выходил за ворота с вещами. Разыскав наконец Го Цюань-хая, он обратился к нему:

— Председатель Го, начальник Сяо прислал меня по одному делу.

— По какому делу?

— Я пришел отдать свою землю.

— Мы здесь этим не занимаемся. У нас сейчас другие дела, — сердито ответил Го Цюань-хай, продолжая разбирать вещи.

Добряк Ду отошел с видом побитой собаки, бесцельно потоптался среди занятых людей и, вдруг вспомнив о чем-то, рысцой затрусил к дому. Помещиком овладел страх, достаточно ли надежно запрятал он свои вещи. А что если крестьянский союз дознается, где зарыто зерно, куда уведены лошади? Нужно все проверить, все учесть, обо всем подумать, во всем разобраться.

На большом дворе между тем шла напряженная работа. Го Цюань-хай, Бай Юй-шань и Ли Всегда Богатый уже третий день без сна и отдыха трудились над распределением вещей. Им помогали члены крестьянского союза.

Были установлены три очереди: лучшие вещи выдавались самым бедным крестьянам, вещи похуже получали во вторую очередь люди менее нуждающиеся. Крестьяне, имевшие какие-либо достатки, удовлетворялись в третью очередь. Им доставалось старье или же то, что не так уж необходимо в деревенском обиходе.

Прежде всего была раскрыта яма во дворе, куда помещик запрятал зерно. Из ямы извлекли двести шестьдесят даней пшеницы, гаоляна, кукурузы, риса и триста кругов жмыха. Это раздали голодавшим семьям, однако не все оказалось пригодным в пищу: часть зерна проросла и заплесневела.

Чжан Цзин-сян, остановившись перед кучей гнили, сокрушенно покачал головой. Он вспомнил, как в начале весны попросил у Хань Лао-лю одолжить ему немного зерна, а тот вытаращил на него глаза и заорал: «Откуда я тебе возьму, мне и самому не хватает».

Подняв теперь початок кукурузы, Чжан Цзин-сян с досадой отшвырнул его в сторону:

— Гляди, какой злой человек был! Пусть лучше сгниет, да бедняку не достанется!..

На третий день, когда начали делить одежду, крестьяне явились за своей долей счастливые и довольные, словно наступили новогодние праздники.

Двор напоминал майскую ярмарку в Харбине. Посреди двора лежали ворохи одежды и всевозможной утвари. Пришли начальник бригады, Лю Шэн и Сяо Ван. Первое, что им бросилось в глаза, была группа людей, окружавшая возчика Суня, который, как всегда, ораторствовал.

— Старина Сунь, ты опять про медведя?

— А… начальник Сяо пришел! Нет, не про медведя. Ныне про соболий мех беседуем. Вот все говорят, будто это большая ценность, а я утверждаю, что трава, которую мы в сапоги накладываем, куда ценнее! Она ведь каждому человеку нужна, и всякий ею пользоваться может. А от этого соболя что за польза? Много ли таких людей найдется, которые в соболя одеты? Вот оно и выходит, что никакой ценности в нем нет.

Старик Сунь, поглаживая заскорузлой рукой пушистый мех, поднес его к лицу Сяо Сяна:

— Сам погляди, что тут хорошего? По-моему, собачья или кошачья шкурка куда лучше.

— А если тебе его дадут, возьмешь? — смеясь, спросил начальник бригады.

— Мне? Еще бы, с полным удовольствием!

— Да ведь ни на что не годится!

— Мне не годится, тебе не годится, а свезу в город — там всем пригодится. Продам и куплю себе лошадь.

Старик присоединился к группе Сяо Сяна, и они пошли дальше, дивясь редким и ценным вещам.

— Подумать только, — рассуждал сам с собой возчик. — Сколько имущества всякого! У Хань Лао-лю, конечно, тридцать душ в семье было. Однако все равно, если бы каждая душа по три раза на дню переодевалась, и то года на три хватило бы, да еще и осталось бы. Вот взгляни на эти лисьи шубки. Их помещичьи дети носили. А вот — каракуль…

Пошли дальше, обходя груду за грудой, ряд за рядом.

— Что же это такое? — спросил начальник бригады, показывая на голубой полог с черной каймой, похожий на палатку.

— Это чехол для коляски, — объяснил старик. — У богачей такие на все времена года имеются. Голубой — это осенний. Зимний — черный, стеганый. Как наденут его на коляску — ни ветер, ни снег внутрь не проникнут. Едут под ним — будто дома сидят. Ты только погляди, какое крепкое сукно…

— Да… это настоящий товар! — прищелкнул языком крестьянин в старой фетровой шляпе.

— Наделать бы из него штанов! — воскликнул человек, у которого нечего было надеть.