Максим Ехлаков - Солнечные пятна

Не говоря ни слова, он бросился вперед и подрубил ноги лошади своего военного советника. Старик выпал из седла и грохнулся навзничь в лужу чужой крови. Он не успел издать ни звука — меч звякнул по булыжникам, и голова предателя отделилась от тела. Сквозь застилающую глаза пелену гнева император видел, как воины вокруг приходят в движение — медленно, очень медленно. Он успеет забрать еще много жизней.

Лошадь Ротберга качнулась и стала заваливаться набок, лишившись одной из ног, а меч императора тем временем погрузился в бок лошади Рузи. Затем он снова метнулся к Ротбергу, который был уже на земле, с ногой, придавленной телом корчащегося от боли животного. Умри, предатель. Меч двинулся в направлении шеи маркграфа, но не дошел. Отчего-то он задрожал в полете, а затем он и вовсе выпал из руки, и только потом пришло осознание пропущенного удара. Проклятый колдун огрел его своим длинным посохом прямо по затылку.

Это все решило. Двое воинов тут же подскочили к нему и схватили за руки, и он понял, что проиграл. Проиграл все — схватку, трон и жизнь.

Ротберг с трудом выбрался из-под умирающей лошади, его нога была повреждена. Рузи лежал на земле без движения.

— Что ж. Я чего-то такого от тебя и ждал, — сказал Ротберг. — Но так даже проще. — Он сделал несколько шагов, поморщился от боли, и закричал, обращаясь ко всем присутствующим:

— Воины! Генералы! Все, кто слышит меня! Я Эдвард Ротберг, регент Империи Запада, и я вершу суд над графом Хайнриком Вреддвоглем по законам военного времени. Он только что убил военного советника Империи, герцога Эймунда Исмарка… — он наклонился и пощупал пульс у Рузи, — а также герцога Рузи из Леса. Он сделал это при свидетелях. Оправдания ему нет и быть не может. Наказание за это преступление одно — смерть. Поэтому я приговариваю преступника к казни. И сделать это надлежит немедленно!

Ротберг вытащил меч у одного из воинов и подошел к бывшему императору.

— На колени!

Воины подтолкнули его под колени и наклонили вперед.

— Во имя богов, да свершится правосудие.

— Будь проклят!.. — таковы были последние слова Хайнрика Вреддвогля перед тем, как его голова упала на окровавленную мостовую.

— Отец!

Алов въехала на площадь. Несколько человек сразу же метнулись к ней, хватая лошадь за ремни и уздечку.

— Принцесса! — Ротберг очень обрадовался ее появлению. — Вы не очень вовремя, но раз уж вы тут, позвольте засвидетельствовать мое почтение. — он сделал пару шагов навстречу, но больше не смог. — Простите, моя нога меня подводит.

— Вы убили его!

— Не убили, а казнили. Ваш отец выбрал путь преступления. Обычного уголовного преступления. Он убил старика Исмарка и моего доброго Рузи. Исмарка совсем не жалко, но Рузи был молод и имел большие перспективы. Я даже подумывал предложить его вам в мужья. Так или иначе, убийство не может остаться безнаказанным. Поэтому он казнен. Я распоряжусь, чтобы его похоронили с почестями.

— Вы чудовище, Ротберг! Я ненавижу вас!

— Это ваше право, принцесса. Надеюсь, впрочем, со временем вы измените свое мнение. Ну а сейчас прошу вас, поедемте во дворец. Нам нужно многое обсудить.

Она хотела было сказать, что обсуждать им нечего, но промолчала.

Путь до императорского дворца занял вечность. Ротберг, Стенн и страшный старик, ударивший отца, ехали впереди, ее лошадь трусила за ними, ведомая двумя воинами. Сквозь цоканье множества копыт ей удавалось все же слышать тихий разговор.

— Это Исмарк устроил такое у ворот? — спросил Ротберг у Стенна. — Столько крови. Зачем это все?

— Выходит, что да… — Стенн был грустен. — Думаю, другого выхода у него не было. Он был мудр, я считаю. Это ведь минимальные потери. Если бы дело пошло так, как я планировал, положили бы тысяч по пять. С каждой стороны.

— Вы бездушный человек, Стенн.

— Это война, маркграф. Здесь нельзя быть душевным.

Рядом послышалось знакомое сопение.

— Вы, принцессушка, уж не серчайте. Папенька-то ваш и правда под конец того… взбесился. Наделал зла много.

— Ярелл? Старый прохиндей, а ты здесь откуда?

— Так оттудова, матушка, — Ярелл показал пальцем на колдуна, безмолвно ехавшего впереди. — Вот это Белобород наш, главный жрец. Сам прибыл, дабы устроение церковное саморучно направить и укрепить.

— Он тоже с Ротбергом?

— У-у, матушка, — Ярелл махнул рукой. — Скорей это Родберх с ним едет. Белобород же старшой жрец наш, а Родберх этот ваш это так, просто граф.