Максим Ехлаков - Солнечные пятна

— Я вижу, — перебил его Стенн, расстелив на столе карту города.

— Да? И как?

— Не скажу, что просто. Но выход есть. — Стенн зачем-то пожал плечами. — Нам нужно напасть первыми. И напасть внезапно. Только так мы переломим ход войны, и я надеюсь, ни у кого не осталось никаких иллюзий на этот счет.

— Напасть? Но их же больше. Вдвое больше, — сказал Виндвард.

— Это ничего не значит. Смотрите, — Стенн показал на карту. — Нам нужно снести стену вот здесь.

— Это еще зачем?

— Подождите, не перебивайте. Во-первых, у нас есть пятнадцать тысяч в городе, три тысячи коней. Во-вторых, — он ткнул в карту, — к нам идут ромелийцы. Еще восемь. Ну и в-третьих, у нас есть корабли. Надо использовать все наши возможности.

Он перевел дух, словно ожидая вопросов, но их не последовало.

— Значит, так. Мы загружаем часть войск в корабли и отходим в море. Да, надо еще послать гонца навстречу ромелийцам, чтобы предупредить их. Так вот. Далее мы выпускаем отряд, скажем, человек пятьсот, через западные ворота. Конницу. Они атакуют, но не на прорыв, а вступают в схватку и оттягивают врага к воротам обратно. В этот же самый момент мы ломаем вот эту стену и выпускаем еще тысячи полторы. Они ударяют во фланг и обращают на себя основное внимание врага, — он показал, как, по его мнению, будут двигаться вражеские войска. — К тому же, возможно, они захотят воспользоваться проломом в стене, чтобы попасть в город. Но в это время ромелийцы ударяют по ним с северо-востока, а корабли оказывают поддержку на юге. Враг в кольце, он деморализован. И в завершение мы выпускаем через ворота оставшуюся конницу, которая рассекает их войско на две части. Вот такой план.

Все замолчали, обдумывая сказанное.

— Да, — сказал Исмарк, кивая. — Это шанс.

— Единственный шанс! — Стенн был доволен.

— А я вот что думаю, — Виндвард снова вступил в разговор. — Город им не взять, а мы можем тут отсиживаться месяцами, и они это знают. Тогда чего ждет Ротберг? На что он надеется?

— Я боюсь говорить это вслух, — сказал Исмарк. — Мне кажется, Рузи был не один. Ротберг ждет предательства. Для него это единственная возможность склонить чашу весов в свою пользу.

— Да-да-да! — Стенн вскочил, ударив ладонями по столу. — Ну конечно. Поэтому он и не нападает, но и не уходит! — Он повернулся к императору. — Тогда тем более нужно напасть на них первыми!

Имеператор встал и подошел к окну. Там над морем крыш виднелись зубцы западной стены и шпиль Воротной башни, а за ними было поле, на котором стояло войско врага. Но поле было не видно отсюда, и над стеной только косматое небо уходило за край земли. Солнце уже село и сквозь далекую прореху подсвечивало тучи снизу желтым светом, делая их похожими на застывшие языки пламени. Золотой закат. Император зажмурился: это полумифическое общество наверняка было здесь, рядом, в городе, и плело свои коварные замыслы.

Ну уж нет, это мы еще посмотрим.

Он резко повернулся к совету.

— Значит так. Принимаем план Стенна. Приступаем немедленно. Фъелль, вы поедете навстречу ромелийцам. Виндвард, на вас стена и первый прорыв. Исмарк, вы на кораблях. Стенн — ворота. Фъелль подаст сигнал дымом, когда ромелийцы будут достаточно близко. Это должно случиться завтра после рассвета. Атака начнется по звуку колокола Новой Башни.

Он снова отвернулся к окну. Закат уже догорел, и на город легло удушливое покрывало ночи.

Работа закипела. Исмарк и Фъелль немедленно отправились в порт, взяв с собой тысячу воинов. Еще тысяча ушла со Стенном к западным воротам, и еще столько же забрал Виндвард. В его отряде ехали две небольшие тележки, к которым люди опасались подходить. Это были пороховые заряды — чудовищное изобретение островных ученых. Если в небольшой горшочек этого вещества попадала малейшая искра, он тотчас взрывался с ужасающей силой. А того количества, которое Виндвард получил в арсенале, должно было хватить на то, чтобы проделать в стене Симиуса здоровенную брешь.

Боги, хоть бы у Ротберга не было этого оружия, иначе городу не устоять.

Алов он нашел в саду, среди поминальных камней. Она сидела прямо на земле, у камня своей матери, запорошенного сухой хвоей. Он присел рядом, положил руку ей на плечо и долго молчал, собираясь с духом.

— Дочь.

Она посмотрела на него с презрением.

— Да, император?

— Я… хочу попросить прощенния у тебя.

— За что?

— Я обещал твоей матери, что защищу тебя. Но я боюсь…