Леопольд Захер-Мазох - Сочинения

Ее зеленые глубокие глаза остановились на мне со своеобразным насмешливым довольством, когда я, охваченный страстью, не в силах владеть собой, упал перед ней на колени и обвил ее руками.

— Да… да… вы пробудили в моей душе мою заветную, долго дремавшую фантазию…

— И вы хотели бы?..

Она положила руку мне на затылок.

Под теплотой маленькой руки, под нежным взглядом ее глаз, испытующе смотревших на меня из-за полусомкнутых век, меня охватил сладостный туман, я опьянел.

— Быть рабом прекрасной женщины, женщины, которую я люблю, которую боготворю !

— И которая за то жестоко обращается с вами! — перебила Ванда, засмеявшись.

— Да, которая меня связывает и наносит мне удары, топчет меня ногами, отдаваясь другому.

— И которая, доведя вас до сумасшествия от ревности, зайдет в своей наглости до того, что подарит вас счастливому сопернику и отдаст вас на произвол его грубости… Почему не закончить этим? Разве вам такая заключительная картина не нравится?

Я с испугом взглянул на Ванду.

— Вы превосходите мои грезы.

— Да, мы, женщины, изобретательны. Берегитесь. Когда вы найдете воплощение своего идеала, легко может случиться, что она будет поступать с вами более жестоко, чем вам было бы приятно.

— Боюсь, что я уже нашел свой идеал! — воскликнул я, прильнув пылающим лицом к ее коленям.

— Не во мне же?! — воскликнула Ванда, сбросив меховой плащ и смеясь забегав по комнате.

Я слышал ее смех, спускаясь с лестницы, и, остановившись в раздумье во дворе, далеко еще слышал сверху ее веселый, безудержный смех.

— Итак, вы хотите, чтобы я воплотила собой ваш идеал? — лукаво спросила Ванда, когда мы сегодня встретились в парке.

В первую минуту я не нашелся, что сказать ей. В душе моей боролись самые противоречивые чувства. Она тем временем опустилась на каменную скамью, вертя в руках цветок.

— Ну, что же… хотите?

Я стал на колени и взял ее руки.

— Еще раз прошу вас, будьте моей женой, моей верной, искренней женой! Если вы этого не можете, тогда будьте моим идеалом… но уж тогда совсем — открыто немилосердно!

— Вы знаете, что я решила отдать вам через год свою руку, если убедите меня, что вы тот, кого я ищу, — ответила Ванда очень серьезно. — Но я думаю, что вы будете мне благодарны, если я осуществлю вашу фантазию. Ну… что же вы предпочитаете?

— Я думаю, что в вашей натуре таится все, что рисуется моему воображению.

— Вы ошибаетесь.

— Я думаю, — продолжал я, что вам должно доставлять удовольствие держать мужчину всецело в своих руках, мучить его…

— Нет, нет! — горячо воскликнула она. — А может быть… — раздумчиво сказала она после паузы. — Я перестала понимать себя самое, но в одном я должна вам сознаться. Вы развратили мою фантазию, разожгли мне кровь — мне начинает нравиться все то, что вы говорили. Меня увлекает восторг, с которым вы говорите о Помпадур и о множестве других женщин, эгоистичных, легкомысленных и жестоких…

Все это запало мне в душу и побуждает меня уподобиться этим женщинам, которые, при своей порочности, были всю свою жизнь рабски боготворимы и даже после своей смерти сохранили волшебное обаяние.

Вы кончите тем, что сделаете и из меня миниатюрного деспота. Помпадур для домашнего употребления…

— Так что же! — возбужденно воскликнул я. — Если эти свойства заложены в вашей душе, — дайте волю своему влечению! Только не наполовину! Если вы не можете быть доброй, верной женой — будьте дьяволом!

Я был взволнован до истомы, до изнеможения. Близость прекрасной женщины зажигала во мне кровь — я сам не знал, что говорил, помню только, что я целовал ее ноги и потом поднял се ногу и поставил на свой затылок.

Но она быстро отдернула ее и поднялась почти гневно.

— Если вы меня любите, Северин, — быстро заговорила она, и голос ее звучал резко и повелительно, — то никогда больше не говорите об этих вещах. Понимаете, никогда! Кончится тем, что я стану в самом деле… — она улыбнулась и снова села.

— Я говорю совершенно серьезно! — воскликнул я в полузабытьи. — Я так боготворю вас, что готов переносить от вас все, только бы иметь право оставаться всю жизнь вблизи вас.

— Северин… еще раз предостерегаю вас…

— Вы напрасно меня предостерегаете. Делайте со мной что хотите, — только не отталкивайте меня совсем от себя!

— Северин, — сказала тем же тоном Ванда, — я молода и легкомысленна — вы серьезно рискуете, отдаваясь до такой степени в мою власть. В конце концов, вы можете… вы можете в самом деле сделаться моей игрушкой. Кто поручится вам тогда, что я не злоупотреблю вашим безумием?