Кнут Гамсун - Под осенней звездой (пер. Благовещенская)

«Какъ бы тамъ ни было, — думалъ я, — а я заставлю-таки молодую барышню отвѣчать мнѣ на мои поклоны. Скоро она узнаетъ, что я человѣкъ недюжинный». Я вспомнилъ про колодецъ съ водопроводомъ. Что, если бы я составилъ цѣлый планъ? Однако, у меня не было нивелира, при помощи котораго я могъ бы опредѣлить уклонъ. И вотъ я началъ самъ изготовлять этотъ инструментъ. Мнѣ удалось устроить и нивеллиръ и ватерпасъ при помощи деревянной трубы и ламповаго стекла, которое я замазалъ съ двухъ сторонъ, наполнивъ предварительно водой.

Между тѣмъ въ усадьбѣ священника набиралось все больше работы: то надо было переложить плиту передъ крыльцомъ, то поправить стѣну, то принести въ порядокъ гумно. Священникъ любилъ, чтобы все было въ полномъ порядкѣ, а намъ было все равно, такъ какъ мы работали поденно. Однако, по мѣрѣ того, какъ дни шли, я чувствовалъ себя все хуже и хуже въ обществѣ моего товарища. То обстоятельство, что онъ прижималъ хлѣбъ къ груди и отрѣзывалъ отъ него ломоть складнымъ замасленнымъ ножемъ, который онъ предварительно тщательно вылизывалъ, могло причинить мнѣ настоящее страданіе. При этомъ надо еще имѣть въ виду, что онъ никогда не мылся всю недѣлю, отъ воскресенья до воскресенья. А утромъ, до восхода солнца, и вечеромъ, послѣ захода солнца, на кончикѣ его носа всегда висѣла прозрачная капля. А ногти его! Объ ушахъ лучше и не говорить!

Увы, я былъ выскочкой, который выучился хорошимъ манерамъ въ ресторанахъ. Такъ какъ я не могъ удерживаться отъ того, чтобы не выговаривать моему товарищу за его неопрятность, то между нами создались недружелюбныя отношенія, и я сталъ опасаться, что намъ придется вскорѣ разстаться. Мы обмѣнивались другъ съ другомъ только самыми необходимыми словами.

Колодецъ оставался такъ и невырытымъ. Настало воскресенье, и Гриндхюсенъ ушелъ домой.

Между тѣмъ, мой нивелиръ былъ готовъ, и я влѣзъ послѣ обѣда на крышу главнаго зданія и сталъ измѣрять уклонъ. Уровень крыши пришелся на нѣсколько метровъ ниже вершины горы. Отлично. Если изъ этого вычесть еще цѣлый метръ до уровня воды въ колодцѣ, то и тогда давленіе будетъ достаточно.

Въ то время, какъ я лежалъ на крышѣ и дѣлалъ измѣренія, я былъ открытъ сыномъ священника, Его звали Харольдъ Мельцеръ. Что я дѣлаю тамъ на крышѣ? Измѣряю гору? Зачѣмъ? Зачѣмъ мнѣ нужно знать вышину горы? Дай и мнѣ измѣрить!

Позже я досталъ веревку въ десять метровъ и могъ измѣрить гору сверху до-низу. Харольдъ помогалъ мнѣ. Когда мы спустились на дворъ, я пошелъ къ священнику и изложилъ ему свой планъ.

Священникъ выслушалъ меня и не забраковалъ тотчасъ же моего плана.

— Такъ вотъ что ты придумалъ? — сказалъ онъ и улыбнулся. — Что же, можетъ быть, это было бы и хорошо. Но вѣдь эта затѣя обойдется очень дорого. Да и къ чему намъ это?

— До того колодца, который мы начали рыть, семьдесятъ шаговъ. Зимой и лѣтомъ во всякую погоду служанки должны проходить эти семьдесятъ шаговъ.

— Правда. Но вѣдь это будетъ стоить страшныхъ денегъ.

— Если не считать колодца, который вы, во всякомъ случаѣ, хотите вырыть, то собственно водопроводъ съ трубами и работой обойдется приблизительно въ двѣсти кронъ.

Священникъ привскочилъ.

— Не болѣе?

— Нѣтъ.

Я давалъ отвѣты съ нѣкоторымъ раздумьемъ и неувѣренно, какъ если бы я отъ природы былъ нерѣшительнымъ. А между тѣмъ у меня уже давно все было обдумано и разсчитано.

— Конечно, это было бы большимъ облегченіемъ, — сказалъ священникъ задумчиво. — Да и водяной ушатъ въ кухнѣ не очень-то опрятенъ.

— А вся та вода, которую приходится таскать въ спальни!

— Ну, въ этомъ отношеніи облегченія не будетъ. Спальни во второмъ этажѣ.

— Но мы проведемъ воду и во второй этажъ.

— Да? Во второй этажъ? И для этого будетъ достаточно давленія?

Тутъ я еще дольше не отвѣчалъ и притворился, будто очень туго соображаю.

— Я думаю, что могу поручиться, что водяная струя хватитъ черезъ крышу дома, — сказалъ я наконецъ.

— Да что ты! — воскликнулъ священникъ. — Пойдемъ-ка, посмотримъ, гдѣ ты хочешь копать колодецъ.

Мы пошли на гору: священникъ, Харольдъ и я. Я далъ священнику нивелиръ и убѣдилъ его въ томъ, что давленія будетъ болѣе, чѣмъ достаточно.

— Я поговорю объ этомъ съ твоимъ товарищемъ, — сказалъ онъ.

На это я отвѣтилъ, умаляя достоинства Гриндхюсена:

— Онъ этого не понимаетъ.

Священникъ посмотрѣлъ на меня.

— Въ самомъ дѣлѣ? — сказалъ онъ.

Мы начали спускаться съ горы. Священникъ разсуждалъ какъ бы самъ съ собою: