Кнут Гамсун - Пан (пер. Химона)

Удивленіе появилось на ея лицѣ; она скорчила болѣзненную гримасу и смущенно улыбнулась.

Я былъ глубоко тронутъ; я не могъ противостоять этому выраженію робости въ ея глазахъ и во всей ея худенькой фигурѣ; я почувствовалъ къ ней любовь и взялъ ея длинную, узкую руку.

— Потомъ! — сказалъ я. — Теперь не нужно больше. Мы можемъ встрѣтиться завтра.

Я слышалъ ночью, какъ Эзопъ вышелъ изъ своего угла и заворчалъ; я слышалъ это сквозь сонъ; но такъ какъ мнѣ какъ разъ въ эту минуту снилась охота, то это ворчанье подошло къ моему снуя и я не проснулся. Когда въ два часа утра я вышелъ изъ хижины, на травѣ были слѣды двухъ человѣческихъ ногъ; кто-то былъ здѣсь, подошолъ сперва къ одному окну, потомъ къ другому. Слѣдъ исчезъ внизу по дорогѣ.

Она пришла ко мнѣ съ разгоряченными щеками и сіяющимъ лицомъ.

— Вы ждали? — спросила она. — Я боялась, что вы будете ждать.

Я не ждалъ, она была на дорогѣ раньше меня.

— Хорошо вы спали? — сказалъ я. Я почти не зналъ, что ей сказать.

— Нѣтъ, я совсѣмъ не спала, — отвѣчала она. И она разсказала, что ночью она совсѣмъ не спала и просидѣла все время на стулѣ съ закрытыми глазами. И потомъ она прошлась немного.

— Кто-то былъ ночью у моей хижины, — сказалъ я, — сегодня утромъ я видѣлъ слѣды на травѣ. — Она мѣняется въ лицѣ; она беретъ меня тутъ же на дорогѣ за руку и ничего не отвѣчаетъ. Я смотрю на нее и спрашиваю:

— Можетъ-быть, это были вы?

— Да, — отвѣчала она и прижалась ко мнѣ, - это была я, но вѣдь я васъ не разбудила, я шла такъ тихо, какъ только могла. Да, это была я. Я еще разъ была недалеко отъ васъ. Я люблю васъ.

Я встрѣчалъ ее каждый, каждый день. Я признаюсь, мнѣ доставляло удовольствіе встрѣчаться съ нею, да, мое сердце льнуло къ ней. Это было два года тому назадъ; теперь я думаю объ этомъ, когда мнѣ вздумается; все это приключеніе забавляетъ и разсѣиваетъ меня. А относительно двухъ зеленыхъ птичьихъ перьевъ я разъясню въ скоромъ времени. У насъ было нѣсколько мѣстъ, гдѣ мы встрѣчались: у мельницы, на дорогѣ, да даже у меня въ хижинѣ; она приходила, куда мнѣ хотѣлось.

— Добрый день! — кричала она мнѣ всегда первая, и я отвѣчалъ:- Добрый день!

— Ты сегодня доволенъ, ты поешь, — говоритъ она, и ея глаза блестятъ.

— Да, я доволенъ, — отвѣчаю я. — У тебя пятно на плечѣ, это пыль, а можетъ-быть грязь съ дороги: я хочу поцѣловать это пятно, да, позволь мнѣ его поцѣловать. Все, что на тебѣ, вызываетъ во мнѣ такую нѣжность. Ты смущаешь меня. Я не спалъ всю ночь.

И это была правда; и уже не одну ночь пролежалъ я безъ сна. Мы шли рядомъ вдоль дороги.

— Ну какъ по-твоему, я веду себя такъ, какъ тебѣ этого хочется? — говоритъ она. — Быть-можетъ, я черезчуръ много болтаю. Нѣтъ? Но ты долженъ мнѣ сказать, что ты вообще думаешь. По временамъ мнѣ кажется, что это не можетъ такъ долго продолжаться.

— Что не можетъ продолжаться? — спрашиваю я.

— Да вотъ съ нами. Намъ не будетъ такъ хорошо. Вѣришь ли ты мнѣ или нѣтъ; сейчасъ меня знобитъ, ледяная дрожь пробѣгаетъ у меня по спинѣ, когда я подхожу къ тебѣ. Это все отъ счастія.

— Да, такъ и со мной, — отвѣчаю я, — и меня пронизываетъ ледяная дрожь, какъ только я тебя вижу. Но нѣтъ, все будетъ хорошо, хочешь, я; похлопаю тебя немного по спинѣ, чтобы согрѣть тебя.

Неохотно она соглашается на это. Ради шутки я похлопалъ ее немного посильнѣе, чѣмъ нужно, ради шутки; я смѣюсь и спрашиваю, не помогло ли это.

— Ахъ, нѣтъ, будь такъ добръ, не колоти меня больше по спинѣ.

Эти слова! Это прозвучало такъ безпомощно, когда она сказала:

— Будь такъ добръ…

Зачѣмъ мы пошли дальше по дорогѣ. Можетъ-быть, она недовольна мной, моей шуткой? — сказалъ я про-себя и подумалъ:- посмотримъ. — Я сказалъ:

— Мнѣ вспомнилась одна вещь. Однажды, во время прогулки на лодкѣ, одна молодая дама сняла съ себя бѣлый шелковый платокъ и повязала мнѣ. Вечеромъ я сказалъ этой дамѣ: завтра вы получите обратно вашъ платокъ; я велю его вымыть. Нѣтъ, отвѣчала она, дайте мнѣ его теперь, я хочу сохранить его такъ, какъ онъ есть, въ томъ видѣ, какимъ онъ былъ у васъ. И она взяла платокъ. Три года спустя, я встрѣтилъ опять молодую даму. А платокъ? — спросилъ я. — Она принесла платокъ. Онъ лежалъ въ бумагѣ, немытый. Я видѣлъ его собственными глазами.

Эдварда мелькомъ взглянула на меня.

— Да? и что же изъ этого вышло?

— Ничего, ровно ничего, — сказалъ я, — но мнѣ кажется, это прекрасная черта.

Пауза.

— А гдѣ теперь эта дама?

— За границей!