Эдит Уортон - В лучах мерцающей луны

— Давай останемся здесь на столько, сколько Элли позволит, — сказал он, как если бы погруженные в тень стены и поблескивавшие полы были колдовской границей его счастья.

Она тихо пробормотала, что согласна, и встала, сонно потягиваясь:

— Ужасно поздно… Расстегнешь платье?.. О, телеграмма!

Она взяла со стола телеграмму и, вскрыв, на секунду углубилась в нее.

— Это от Элли. Завтра приезжает.

Она повернулась к окну и рассеянно вышла на балкон. Ник последовал за ней, продолжая обнимать ее. Канал тонул в темноте, только несколько поздних огоньков дрожали в черной воде. Волна душного воздуха донесла издалека последние отзвуки музыки с гондолы.

— Старушка Элли! Все равно… хотелось бы мне, чтобы это все принадлежало нам с тобой, — сказала Сюзи и вздохнула.

Не вина миссис Вандерлин, если с ее возвращением дворец моментально перестал казаться принадлежащим Лэнсингам.

Она прибыла в таком великодушном настроении, что Сюзи было невозможно, когда они наконец остались наедине, заставить себя отнестись невеликодушно даже к ее недавнему поведению.

— Я знала: ты будешь истинным ангелом, дорогая, потому что поймешь меня — особенно сейчас, — заявила Элли, протянув Сюзи тонкие ладони и глядя на нее огромными (как у Клариссы) глазами, что горели пережитыми наслаждениями и будущими планами.

Сюзи Лэнсинг было неожиданно неприятно это выражение доверительности, она никогда еще не выслушивала столь горячие признания с подобным равнодушием. Ей всегда казалось, что когда сам счастлив, то — как миссис Вандерлин, похоже, считала — более терпимо относишься к счастью других, какие бы тут ни возникали сомнения; и ей стало почти стыдно за то, как апатично она отнеслась к излияниям подруги. Но у самой Сюзи не было желания рассказывать Элли о своем блаженстве; и почему бы той было не проявить равную сдержанность?

— Все было настолько совершенно — я, дорогая, имею в виду счастье, — продолжала эта леди, словно столь необыкновенное событие награждало ее особыми привилегиями.

Сюзи довольно резко ответила, что, мол, всегда предполагала: подобное происходит со всеми.

— О нет, дорогая: гувернанткам, свекровям, компаньонкам и подобного рода людям это недоступно. Они этого не понимают, даже если пытаются. Но ты и я, дорогая…

— Я не считаю себя какой-то исключительной, — перебила ее Сюзи.

Ей очень хотелось добавить: «Во всяком случае, такой, как ты…» — но несколькими минутами ранее миссис Вандерлин сказала ей, что дворец в ее распоряжении до конца лета и что сама она собирается лишь устроиться наверху — если они ей позволят! — ненадолго, пока не соберет вещи, чтобы отправиться в Санкт-Мориц. Вспомнив об этом, Сюзи подавила желание иронизировать и перевела разговор на более безопасную, хотя и не столь увлекательную тему о количестве дневных и вечерних нарядов, потребных для сезона в Санкт-Морице.

Слушая миссис Вандерлин — рассуждавшую о сем предмете не менее авторитетно, чем об остальных, — Сюзи почувствовала, какая пропасть образовалась между нею прошлой и нынешней. «И такую жизнь я вела, ради таких вещей жила», — думала она, стоя перед распахнутым великолепием гардероба миссис Вандерлин. Не то чтобы теперь это было ей безразлично: она не могла смотреть на кружева, шелка и меха Элли без того, чтобы не представить в них себя, и не задаваясь вопросом, какими новыми ухищрениями создать впечатление, будто одевается у тех же виртуозных мастеров моды. Но теперь это перешло в разряд второстепенных интересов: последние несколько месяцев открыли перед ней новую перспективу, и больше всего ее озадачивало и смущало в Элли то, что любовь, наряды, бридж, приглашения на обед, казалось, были для нее одинаково важны.

Выбор одежды длился долго и сопровождался постоянными перепадами настроения миссис Вандерлин от сравнительного оптимизма до полного отчаяния: все никуда не годится. Нельзя же отправляться в Санкт-Мориц, выглядя как чучело, а времени, чтобы выписать что-нибудь из Парижа, нет, но, как бы то ни было, она не собирается показываться в домашних убогих переделках. Но тут ее как молнией поразило; она захлопала в ладоши от радости:

— Ну так Нельсон все привезет — совсем забыла о Нельсоне! Если сейчас написать, как раз успеет.

— Нельсон присоединится к тебе в Санкт-Морице? — удивленно спросила Сюзи.

— Боже нет, конечно! Он заедет сюда, чтобы забрать Клариссу и отвезти на тоскливый лечебный курорт в Австрию вместе со своей матерью. Такая удача: времени только-только на то, чтобы телеграфировать ему, чтобы захватил мои вещи. Я не собиралась дожидаться его; но это задержит меня не больше чем на день или два.