Эрнест Хемингуэй - Вешние воды

— Уже на плите, — пришел ответ.

— Пожалуйста, продолжайте вашу историю, — любезно попросил Скриппс.

— Это было в год Парижской всемирной выставки, — начала она. — Я была тогда юной девушкой, jeune fille, и приехала из Англии с мамой. Мы хотели присутствовать на открытии выставки. По пути с Гар дю Нор в отель на Вандомской площади, где собирались остановиться, мы заехали в парикмахерский салон и совершили незначительную покупку. Моя мать, помню, купила себе еще один флакон «нюхательной соли», как ее называют здесь, в Америке.

Она улыбнулась.

— Да-да, продолжайте. Нюхательной соли, — сказал Скриппс.

— Мы зарегистрировались, как полагается, в отеле и получили смежные номера, которые зарезервировали заранее. После путешествия моя мать чувствовала, что ей на сегодня достаточно, и мы ужинали у себя в номерах. Я с волнением ждала предстоявшего на следующий день открытия выставки. Но я устала с дороги — на море был шторм, когда мы пересекали Канал [12] Канал — английский канал, пролив Ла-Манш. , — и крепко уснула. Утром проснулась и позвонила маме. Никто не ответил, и я пошла к ней в номер, чтобы разбудить. Вместо мамы в кровати лежал французский генерал.

— Боже праведный! — сказал Скриппс.

— Я страшно испугалась, — продолжала официантка, — и позвонила в регистратуру. Пришел консьерж, и я спросила у него, где моя мать.

— Но, мадемуазель, — сказал консьерж, — мы понятия не имеем о вашей матери. Вы приехали сюда с генералом таким-то — имени генерала я не помню.

— Зовите его генерал Жоффр, — предложил Скриппс.

— У него действительно была похожая фамилия, — сказала официантка. — Я была до смерти напугана и послала за полицией и попросила проверить журнал регистраций. «Там наверняка записано, что мы приехали сюда с мамой», — сказала я. Приехала полиция, и консьерж принес журнал. «Смотрите, мадам, — сказал он, — вы зарегистрированы с генералом, с которым и прибыли в наш отель вчера вечером». Я была в отчаянии. В конце концов я вспомнила, где находился парикмахерский салон. Полиция послала за хозяином. Полицейский агент привез его. «Мы с моей матерью вчера заезжали в ваш салон, — сказала я хозяину, — и мама купила у вас флакон ароматизированных солей». — «Я прекрасно помню мадемуазель, — сказал хозяин салона, — но вы были не с вашей матушкой. Вы были с пожилым французским генералом. Насколько я помню, он купил щипцы для завивки усов. Это можно проверить по моим бухгалтерским книгам». Я была в отчаянии. Между тем полиция разыскала извозчика, который вез нас с вокзала в отель. Он поклялся, что со мной не было никакой матери. Скажите, вас моя история не утомила?

— Продолжайте, — сказал Скриппс. — Знали бы вы, как мне не хватает сюжетов!

— Собственно, это и вся история, — сказала официантка. — Я больше никогда в жизни не видела своей матери. Я связалась с посольством, но они ничего не смогли сделать. В конце концов они установили, что я действительно пересекла Канал с матерью, но больше ничего сделать не смогли. — На глаза пожилой официантки навернулись слезы. — Я больше так и не увидела своей мамочки. Никогда. Ни разу.

— А что с генералом?

— Он одолжил мне сотню франков — не великая сумма, Даже по тем временам, — и я поехала в Америку и стала официанткой. Вот и вся история.

— Не вся, — сказал Скриппс. — Голову даю на отсечение, что еще не вся.

— Вы знаете, иногда мне и самой так кажется, — сказала официантка. — Я чувствую, что должно быть что-то еще. Где-нибудь, как-нибудь должно всплыть какое-то объяснение.

Не знаю, что привело мне на ум это воспоминание именно сегодня.

— Хорошо, что вы рассказали, это помогает прогнать воспоминания, — сказал Скриппс.

— Да. — Официантка улыбнулась, морщины на ее лице сделались не такими глубокими. — Мне стало легче.

— Скажите, — спросил у официантки Скриппс, — есть ли в этом городе какая-нибудь работа для меня и моей птицы

— Честная работа? — спросила официантка. — Я знаю только про честную работу.

— Да, честная работа, — сказал Скриппс.

— Говорят, на новой насосной фабрике нужны рабочие руки, — сказала официантка.

Почему бы не поработать руками? Роден [13] Роден, Огюст (1840—1917) — французский скульптор, автор знаменитых бюстов Гюго, Бальзака. это делал. Сезанн [14] Сезанн, Поль (1839—1906) — французский живописец, ведущий мастер постимпрессионизма. был мясником. Ренуар [15] Ренуар, Пьер Огюст (1841—1919) — французский живописец, график, скульптор, один из основателей импрессионизма. — плотником. Пикассо [16] Пикассо, Пабло (1881—1973) — французский живописец испанского происхождения, график, скульптор, основоположник кубизма. мальчиком работал на табачной фабрике, — Гилберт Стюарт [17] Стюарт, Гилберт (1755—1828) — американский живописец, один из основателей американской портретной школы. , который написал все эти знаменитые портреты Вашингтона, которые воспроизводятся по всей этой нашей Америке и висят в каждом школьном классе, — Гилберт Стюарт был когда-то кузнецом. Или возьмите Эмерсона [18] Эмерсон, Ральф (1803—1882) — американский философ, поэт. . Эмерсон был подручным каменщика. Джеймс Рассел Лоуэлл [19] Лоуэлл, Джеймс Рассел (1819—1891) — американский критик, поэт, редактор, дипломат. был, говорят, в юности телеграфистом. Может, даже сейчас тот телеграфист на вокзале работает на его «Созерцании смерти» или «Водоплавающей птице». Почему бы и ему, Скриппсу О’Нилу, не поработать на насосной фабрике?