Эрнест Хемингуэй: Вешние воды

— Бобы, — сказал Скриппс, — для своей птицы и для себя.

Официантка распахнула кухонную калитку. Скриппс успел рассмотреть теплую, наполненную паром комнату с большими котлами и чайниками и множеством сияющих консервных банок на полках вдоль стены.

— Свинью с погремушками, — деловым тоном крикнула официантка в распахнутую калитку. — Одну — для птицы!

— Уже на плите! — отозвался голос из кухни.

— Сколько лет вашей птице? — спросила пожилая официантка.

— Не знаю, — сказал Скриппс. — До прошлого вечера я ее в глаза не видел. Я шел вдоль железной дороги из Манселоны. Меня жена бросила.

— Бедный малыш, — сказала официантка. Она капнула кетчупа себе на палец, и птица благодарно клюнула каплю.

— Меня жена бросила, — сказал Скриппс. — Мы с ней пили на железнодорожной насыпи. Мы любили по вечерам ходить смотреть на поезда. Я пишу рассказы. Один был напечатан в «Пост» и два — в «Дайял». Менкен старается прибрать меня к рукам. Но я слишком умен для таких игр. Никакой Polizei [7] Полиция (нем.). не потерплю. У меня от нее Katzenjammers [8] Похмелье (нем.). .

Что он несет? Он не контролировал свою речь. А это до добра не доводит. Нужно сосредоточиться.

— Скофилд Тейер [9] Тейер, Скофилд (1889—1982) — американский поэт и издатель, в 1920-х гг. издавал журнал по литературе, философии и религии «Дайял» («Dial», выходил с 1920 по 1929 г.). был моим шафером, — сказал он. — Я выпускник Гарварда. Единственное, чего я хочу, так это чтобы мне и моей птице дали равный шанс. Больше никакой Weltpolitik [10] Мировая (международная) политика (нем.). . Долой доктора Кулиджа.

Его мысли путались. Он знал отчего. Он ослабел от голода. Этот северный воздух был для него слишком резким и пронизывающим.

— Так я говорю, — сказал он, — не можете ли вы принести мне хоть немного этих самых бобов? Я не люблю торопить события. Я хорошо знаю, когда оставить человека в покое, но...

Кухонная калитка отворилась, и появились большое блюдо бобов и маленькая тарелочка бобов, над обоими вился пар.

— А вот и они, — сказала официантка.

Скриппс навалился на большое блюдо. В бобах было и немного свинины. Птица ела с удовольствием, каждый раз поднимая голову, чтобы горошина проскочила через горло.

— Так он благодарит Господа за эти бобы, — объяснила пожилая официантка.

— Действительно божественно вкусные бобы, — согласился Скриппс. Под влиянием бобов в голове у него стало проясняться. Что за чушь он наплел об этом парне, Генри Менкене? Разве Менкен действительно охотится за ним? Не очень приятная перспектива. У него в кармане четыреста пятьдесят долларов. Когда они закончатся, он всегда сможет положить конец всему. Если они будут слишком сильно на него давить, он преподнесет им большой сюрприз. Он не из тех, кого легко взять живым. Пусть только попробуют.

Съев бобы, птица заснула. Она спала, стоя на одной ноге, другую, поджав, прятала в перьях.

— Когда он устанет спать на одной ноге, он сменит ногу и даст ей отдохнуть, — заметила официантка. — У нас дома жила старая скопа, которая так делала.

— Где был ваш дом? — спросил Скриппс.

— В Англии. В Озерном крае. — Официантка улыбнулась с легкой тоской. — Это родина Вордсворта [11] Вордсворт, Уильям (1770—1850) — английский поэт-романтик, представитель так называемой «озерной школы», или «лейкистов» (от места жительства рядом с шотландскими озерами). , как вы знаете.

Ох уж эти англичане. Они распространились по всей земной поверхности. Им было мало своего маленького острова. Странные люди нордической расы, одержимые мечтой об империи.

— Я не всегда была официанткой, — заметила пожилая официантка.

— Не сомневаюсь.

— Отнюдь, — продолжала официантка. — Это довольно странная история. Может, вам неинтересно?

— Что вы, что вы, — сказал Скриппс. — Вы не будете возражать, если я когда-нибудь воспользуюсь вашей историей?

— Нет, если она покажется вам интересной. — Официантка улыбнулась. — Вы, разумеется, не станете упоминать моего имени?

— Нет, если вы этого не хотите, — сказал Скриппс. — Кстати, могу я заказать еще порцию бобов?

— Искус — на всякий вкус, — улыбнулась официантка. Лицо у нее было морщинистым и серым. Она немного похожа на ту актрису, что умерла в Питтсбурге. Как ее звали? Ленора Ульрих? Из «Питера Пена». Может, как-то по-другому. Не важно.

— Вы действительно хотите еще бобов? — спросила официантка.

— Да, — просто ответил Скриппс.

— Повторить большие погремушки, — крикнула официантка в калитку. — Для птицы не надо.