Герман Банг - Тине

— Едут! Едут!

— Кто? — криком же ответила Тине.

— Раненые, раненые едут, — зарыдала Софи, бегая взад и вперед по коридору, — О господи, о господи, раненые едут, да как много, да как много!

— Где? — Тине схватила ее за руку.

— Ох, господи, ах, господи, — подвывала Софи, — ведь если лесничего тоже ранили, если лесничего тоже убили, значит, Херлуф (она завыла во весь голос) останется без отца…

Тине ее больше не слушала, она сбежала с крыльца и припустилась по дороге, барон что-то кричал ей вслед.

Она не оглянулась, она бежала по Сеннерборгской дороге, мимо вестовых, мимо кареты епископа, мимо, мимо, тут за холмом раздался тяжелый стук колес, — это они! — и Тине остановилась возле дома Андреаса-Кровельщика, но отсюда их не было видно, а стоять на месте она не могла.

И тогда она повернулась и вошла в дом Андреаса со словами:

— Раненых везут.

Ане встала, держа на руках обоих малышей.

— Наверно, в Херупхав, — протяжно ответила Ане и обмахнула передником табурет.

— Да, вот и они отвоевались, — сказал калека. Он сидел возле печки, за спиной у Тине.

Тине поспешно обернулась и боязливо поглядела на него; на его лицо, ссохшееся, словно лицо гнома, на обрубки ног, которые култышками свисали вниз.

— Ох, господи, ох, господи, — застонала она и опустилась на табурет.

Они слышали, как приближаются повозки, грохоча, словно тяжелогруженые подводы. Калека на костылях подобрался к окну и выглянул.

— Вот и они, — сказал он, — гляньте, возницы-то идут пеши…

Тине подняла голову, бледная, в лице ни кровинки. Ломовые лошади протащили мимо первую повозку. Тине встала, раздвинула лакфиоли на подоконнике. Ей почудилось, будто сквозь мерцающую перед глазами красноту она видит бледные лица… бледные лица… но незнакомые, сплошь незнакомые…

Раздавались тихие стоны. Калека решил поглядеть вблизи и заковылял к своему камню у дороги.

Тине все стояла у окна, придерживая руками листья лакфиолей; боже мой, как они стонут! А мимо катил возок за возком, возок за возком.

Ане подошла с малышами на руках;

— Ай-яй-яй… какое горе их ждет, какое горе! Охти, господи! Вы гляньте, вы только гляньте, как кровь-то капает…

Тине и глядела, возок за возком…

Ане стояла позади и толковала о своем девере; хорошо бы пристроить его торговать теплым пивом — ежели торговать вразвоз теплым пивом, можно бог весть сколько заработать.

— А уж такой калека наверняка сбудет весь товар, — говорила Ане. И тут же:- Охти, господи, охти, господи. — Ане переметнулась к другому окну. — А вот тяжелораненые… Они укрытые…

Но Тине уже не было в комнате. Она налетела на калеку, сидевшего у дороги, она ничего больше не видела. Почти не сознавая, что делает, она подбежала к крытой повозке и крикнула кучеру:

— Их можно уложить поудобнее, давайте уложим их поудобнее, — лишь ради того, чтобы приподнять шинели и одно за другим заглянуть в эти землисто-бледные лица.

— Им, поди-кась, уже все едино, как они лежат, — задумчиво сказал кучер.

Тине немножко приотстала и бесцельно брела следом, а слезы бежали у нее по щекам.

Позади Тине услышала смех англичан и вздрогнула всем телом, когда они пробежали мимо. Они суетились вокруг повозок, останавливали каждую, чтобы обменяться рукопожатием с кем-нибудь из раненых, заглядывали стонущим в лица и твердили без умолку:

— О, храбрый народ, о, храбрые парни!

Издали Тине углядела барона и его преосвященство на вершине холма, в саду лесничества. Здесь печальная процессия остановилась — англичане вступили в переговоры с одноруким, — и протяжный стон, вызванный внезапной остановкой, прокатился от возка к возку. Его преосвященство воздел свою крупную руку, сказал:

— Да, эти храбрецы отдали свою кровь за отчизну.

Возки тронулись снова. Тине машинально последовала за ними, но тут барон закричал со своего места;

— Йомфру Бэллинг, йомфру Бэллинг! Есть записка от лейтенанта Берга… Он жив и невредим… Мистер Эрбоун привез ее…

Тине замедлила шаг, не сразу поняв его слова. Затем она осторожно провела рукой по глазам и остановилась. Казалось, она лишь теперь увидела и раненых, и оборванных возчиков, и взмыленных лошадей и, увидев, улыбнулась.

Торопливо — все с той же улыбкой — подошла она к ближайшему возку: там едва слышно стонал тяжелораненый, откинувшись головой на дощатый борт возка; Тине побрела рядом, приподняла его голову и ласково поддержала рукой.

— Так лучше? — спросила она.