Божена Немцова: Карла

— Где же может быть эта беспутная девка? — сокрушалась Маркита, как неприкаянная бродила по двору, молилась и перебирала четки.

Ожидание было томительным, и она решила помочь служанке управиться с коровами, но, заслышав голос хозяина, вошла в комнату.

— Пошли вам бог доброе утро! Скажите, куда подевалась моя девчонка, Карла? Я уж и не знаю, где ее искать.

— Ты у Ганы была? — спросила жена Милоты.

— Как раз оттуда, там, кроме нее, никого.

— Может, она осталась у Барты? Он так обрадовался, когда она переоделась солдатом! А и вправду, статный парень получился! — сказал Милота, блаженно потягиваясь.

— Ты о чем это, хозяин? Кто парень? Что сказал Барта? — стала испуганно расспрашивать Маркита и сильно побледнела.

— Ну как же, племянник Барты одолжил Карле свою одежду, и она ходила в ней, как парень.

— Несчастная! И кто ее на это подбил? — запричитала Маркита.

— С чего ты взяла, Маркита, что это плохо? Военный костюм ей был к лицу, все сказали, что она настоящий парень, а Барта утверждал, что если бы покойник Драгонь...

— Ну что, ну что покойник! — закричала Маркита в отчаянии. — Наверное, Драгонь приснился ему и все рассказал... нет, мальчишка сам... он с Бартой поделился... ох, горе мне, это бог меня наказывает! — горевала Маркита, заломив руки.

Хозяевам показалось, что все это им мерещится.

— Какой мальчик, Маркита? Что за чепуху ты мелешь? Уж не заболела ли ты? — спросила ее хозяйка.

— Нет покоя ему на том свете! Согрешили мы перед богом, совесть его мучит и мне спать не дает. Что же мне теперь делать? Отнимут они у меня сына, и умрет он там же, где и его отец!

Хозяйка побледнела. Хозяин же, встряхнув Маркиту за плечи, велел ей:

— Говори толком, чтобы можно было понять, что случилось?

— Простите меня, люди добрые... посоветуйте... я не знаю, что мне делать... Карла вовсе не девочка, она — мальчик! — воскликнула Маркита, закрыла лицо руками и заплакала.

Хозяева остолбенели, словно пораженные громом.

— Да слыханное ли это дело! Такого не может быть! Как же это случилось? — спросил Милота.

— Я расскажу вам, как это случилось, — вздохнула Маркита так. будто камень с души у нее свалился. И стала рассказывать:

— Вы знаете, как страдал Драгонь оттого, что должен был служить в солдатах, и сколько я из-за этого пролила слез. Когда у нас первый мальчик умер, мы даже не жалели, потому что это был мальчик. Молили мы бога, чтобы во второй раз он послал нам девочку. Но бог рассудил иначе, родился мальчик. Тут мы перед господом и согрешили. Чтобы спасти его от солдатчины, обманули добрых людей и выдали за девочку. Но бога не обманешь... Драгонь умер... Девочка, я хотела сказать — мальчик, был у меня единственной радостью. Я очень следила за тем, чтобы не открылся обман. Даже Барта ничего не подозревал. Вы же знаете, вся деревня об этом болтала, но и тогда мне удалось обман скрыть. Пока он был маленьким, все получалось хорошо, но чем он старше становился, тем больше одолевало его мальчишеское естество и только слезы мои заставляли его молчать. Я все время ему говорила: «Ты уж потерпи, пока не наступит время, когда тебя по закону уже в солдаты не возьмут. А там бог нам поможет».

Он, однако, становился все печальнее и говорил мне: «Вы же видите, мама, многие идут в солдаты и возвращаются. Почему бы и мне не пойти, чем я хуже других? Вы за меня не бойтесь». А я все не могла решиться. Да еще тут с некоторых пор каждую ночь стал мне сниться Драгонь, был он всегда опечаленный, я вся измучилась от этих тревожных снов. И подумала я, значит все-таки взяли мы грех на душу, не надо было нам это делать. А когда в воскресной проповеди пан священник сказал, что бог наказывает тех, кто его воле противится, меня даже мороз по коже пробрал и я долго не находила себе места. Задумала я сегодня пойти на святую исповедь, да с паном священником посоветоваться. Только господь бог рассудил иначе, и все открылось само. А кто же про это Барте сказал, неужто сам мальчик?

— Не думаю я, что Барта знает правду, это получилось случайно. Господь бог помутил твой разум, Маркита, ты сама проговорилась.

— Что ж, пусть будет так. Зато теперь я спокойна, и душа Драгоня тоже обретет покой. Сегодня явился он мне между двенадцатью и часом ночи я видела его так, как вас, но будто в тумане. Помню, однако, хорошо, что был он в военной форме, как в молодости, только грустный. Я даже пошевелиться не могла, но готова жизнью поклясться, что не спала. Он хотел осенить меня крестным знамением, но тут запел петух и видение пропало. Я молилась до самого божьего утра.