Адольфо Биой Касарес - Признания волка

Небольшую группу аргентинцев, чью поездку организовала компания ТУСА, невозможно было спутать ни с кем благодаря значку с буквами ТУСА в петлице и еще больше – коричневым костюмам, слишком легким для неласковой парижской весны. Аргентинцев распределили по двум этажам отеля на улице Понтье. Энрике Риверо Пуигу достался номер на третьем этаже, с окном во двор, а Тарантино, Сарконе и Эскобару – на пятом. Так Риверо Пуиг лишний раз убедился в том, что компания чрезвычайно заботится о своей репутации, повторив одну из своих излюбленных фраз: «Эти люди знают, что делают». И верно: Тарантино, Сарконе и Эскобара, составлявших тесную компанию, поселили вместе. Что же касается его, Риверо, одинокого волка – как постоянно говорил он про себя, в общем-то правильно определяя свои отношения с женским полом и с населением Темперлея, – его поместили отдельно, хотя и не слишком далеко от приятелей, с которыми он сильно сдружился в поездке. Чтобы избежать нежелательных трений, ТУСА собрала бразильцев в отеле на улице Колизея, а большую часть американцев – на улице Берри. Такие же меры предосторожности – с неизменным успехом – принимались на всех этапах путешествия: Мадрид, Барселона, Ницца, Генуя, Рим, Милан, Женева, Мюнхен. Шумной и ребяческой, но до чего же трогательной была радость большинства туристов, замечавших знакомые лица в автобусе и самолете после насильственной разлуки в городах. Как не поверить, судя по этим кратким минутам, в прирожденную доброту человека?

Везде, где только было возможно, и всякому, кто только желал слушать, аргентинцы без устали расписывали прелести путешествия. Но если прислушаться получше, выяснилось бы, что не все встречало у них равное одобрение. То обстоятельство, что римские развалины совершенно развалились, вызывало живейшую досаду. Один заявил, что буэнос-айресские эдилы [1]не допустили бы такого. Однако другой, знакомый с языками, встал на защиту местных властей и в приступе раздражения свалил вину на все тех же туристов, платящих именно за виды руин. В этом смысле нельзя отрицать немалое образовательное значение турпоездок: посещение достопримечательностей открывает перед нами невероятное разнообразие человеческого разума.

Впрочем, нашим соотечественникам – об иностранцах я не говорю – достаточно было оказаться наедине со своими мыслями, чтобы стать жертвами двойной тревоги. Она приходила по ночам, когда они ворочались в кровати от бессонницы. Странное дело: любители поспать, все четверо потеряли сон, как только ступили на чужую землю.

Каждой ночью неотвратимо наступал подсчет расходов – и быстро превращался в ужас человека, стоящего на краю пропасти. Поистине головокружительные суммы уходили на чаевые, подарки, сувениры и тому подобные пустяки. Прелести поездки – разве они уравновешивали такое расточительство? Воображение рисовало пугающий призрак разорения. К счастью, наши аргентинцы нашли поддержку и опору в сопровождавшем их представителе компании, как ученики находят ее в учителе. Он вернул друзьям спокойствие разумными и утешительными словами:

– За границей деньги вылетают сами собой. Но число тех, кто отправлялся в путешествие до вас и отправится после – а это не два и не три человека, – доказывает, что никто не разоряется. А потом, – хотя сейчас вам этого не понять, – вы увидите, что бесценные воспоминания о поездке составят предмет для разговоров на всю вашу жизнь. Не только вашу! Хватит на жизнь ваших детей, племянников, внуков!

Тарантино, Сарконе и Эскобар взяли за привычку навещать Риверо в его номере. Здесь все четверо пили мате. Здесь Сарконе неожиданно принимался петь, вызывая восхищение «Жемчужиной в грязи», энтузиазм – «Аргентинским апачем», слезы – «Затерянным в Париже». Здесь друзья, как потерпевшие кораблекрушение на необитаемом острове, обменивались признаниями; и даже вечно замкнутому Риверо случалось разоткровенничаться. Как видно, неприятности, переживаемые вместе, делаются более терпимыми.

На собраниях у Риверо каждый по-своему выражал еще одну заботу, очень личную, но общую для всех. Кто с гневом, кто с печалью, кто с досадой, но все говорили об одном: монотонная череда дней и ночей без благотворного – пусть даже кратковременного – влияния женского общества. Мучения начались в Барселоне, где один из туристов (социолог) громко высказался по поводу качества предлагаемых услуг.