Адольфо Биой Касарес: Признания волка

– Мадемуазель, не проехаться ли нам в Булонский лес? – наклонился к ней Риверо.

Ответ последовал мгновенно:

– В лес – нет.

Риверо почувствовал, как в нем проснулся старый охотник: отрицание содержало долю утверждения. Чтобы не дать девушке опомниться, в порыве вдохновения он предложил:

– Позавтракаем вместе?

Согласие доставило ему нескрываемую радость, а сознание собственной ошибки (простительной в такой час) – тревогу: девушка приняла приглашение на обед! Это дало Риверо повод – пока он, уже через силу, во второй раз поглощал кофе с молоком, булочки и круассаны, – поразмышлять о полной превратностей жизни своей спутницы. Ее правило – всегда быть одетой с иголочки: иначе на нее перестанут обращать внимание. Все стоит денег, каждый проглоченный кусок ведет к ожирению, современная независимая женщина бросила устаревшую привычку питаться. Конечно, она живет впроголодь, в вечной спешке, пользуясь тем, что ее время от времени кормят мужчины… Риверо растрогался: судьба этой женщины, вместе с регулярным приемом пищи отказавшейся от нормального существования, тронула его. Бедные женщины – промелькнуло у него в голове, – столько усилий, чтобы казаться хрупкими! Представить только, что из-за мужской жадности, хищности и жестокости эти создания сейчас наконец-то отвечают романтическому представлению о них.

Беседа получилась легкой и приятной. Тем для разговора было в изобилии: загадочное ТУСА на значке у Риверо; описание (преувеличенное) Буэнос-Айреса и Темперлея; перевернутые в другом полушарии времена года. Риверо как-то незаметно позабыл о своем плохом французском и обнаружил – без всякой задней мысли, – что впервые за долгое время ему не было скучно. «Только женщины способны на такое», – отметил он про себя.

Что делать теперь? Для недвусмысленных предложений слишком рано, предложить пообедать сразу после завтрака – невозможно, идти по магазинам опасно, по музеям – скучно. Риверо подозвал такси и, несмотря на необъяснимо упорное сопротивление девушки, дал команду:

– В Булонский лес.

Они спустились к озеру. Немного прошлись.

– Как вас зовут? – спросил Риверо.

В хорошем расположении духа, он ожидал чего-то вроде Моники, Денизы, Одетты, Иветты, Шанталь, – подлинно французские имена, которые можно без смущения произнести в кругу приятелей. Риверо увидел себя в знакомом кафе: «За всю поездку только одна. Шанталь. Парижанка. Не женщина – огонь!»

– Мими, [5] – ответила девушка.

Риверо понравилось имя, хотя в клубе «Ломас» уже имелась одна Мими.

Они сидели на железных стульях у самой воды, смотрели друг другу в глаза, смеялись, болтали. Так подошло время обедать. Снова взяв такси, они подъехали к павильону с большим окном неправильной формы и разноцветными тентами: ресторану у водопада. Здесь девушка запротестовала:

– Это слишком дорого.

Риверо отмел возражения широким и небрежным движением руки, призванным сказать: неважно! Движением, свободным от неискренности: тот, кто день за днем швыряет деньги направо и налево, осматривая достопримечательности, не скупится, если обедает с женщиной.

Он доверил ей нелегкую задачу разобраться в длиннейшем меню, а затем, боясь наткнуться на какую-нибудь престижную марку, в не менее длинном списке вин. Внимание Риверо вдруг привлекла – пока он отдался во власть температурных ощущений, рассуждая примерно так: «Если честно, то мой костюм рассчитан на другую погоду. Для обеда под открытым небом не мешало бы прибавить три-четыре градуса. Здесь все попрятались внутрь. Но пусть видят, что аргентинцы могут быть так же выносливы, как и все», – так вот, внимание Риверо вдруг привлекла сценка из тех, что навечно врезаются в память: на соседнем столике доверчивые воробьи клевали кусочки засахаренной дыни. Так у Риверо в мозгу возник первый набросок одной из самых известных его фраз: «Во Франции даже птицы наслаждаются атмосферой всеобщей учтивости». Внезапно он подумал о том, что ждет его вечером, но отвел эту мысль, считая, что любая попытка предвидеть будущее оборачивается плохим предзнаменованием. Храня спокойствие, он решил положиться на случай: перспектива не менее волнующая, чем любовная победа. А что касается последней, то стоит ли она затраченных усилий? В первый раз с тех пор, как они оказались вместе, Риверо приступил к беспристрастному исследованию. Судьба проявила благосклонность, девушка была миловидной. «Жаль, – вздохнул Риверо, – что она не похожа на светловолосых француженок, как их представляют в Темперлее. Больше напоминает ту модницу из кондитерской „Идеал"“.