Вирджиния Вулф - Годы

Однако я предпочитаю зеркала, в которых можно себя увидеть, подумал он, отворачиваясь. Пианино открыто. И чашка с чаем — полковник улыбнулся, — как всегда, полупустая. По всей комнате ветки с высохшими красными и желтыми листьями. Она любит цветы. Полковник был рад, что не забыл свое обычное приношение. Он выставил цветок в папиросной бумаге перед собой. Но почему в комнате полно дыма? Вот опять потянуло… Оба окна в соседней комнате были открыты, дым шел из сада. Траву, что ли, жгут? Полковник подошел к окну и выглянул. Да, точно — Эжени с двумя девочками. Развели костер. Магдалена, его любимица, подбросила целую охапку палых листьев — высоко, как могла, — и пламя взвилось огромным веером.

— Это опасно! — крикнул полковник.

Эжени отвела детей от огня. Они подпрыгивали от восторга. Вторая девочка, Сара, проскочила под материнской рукой, сгребла еще одну охапку листьев и тоже бросила в костер. Пламя взвилось огромным веером. Подошел слуга-итальянец и доложил о приходе гостя. Полковник постучал по оконному стеклу. Эжени обернулась и увидела его. Одной рукой она прижала к себе детей, а другой помахала полковнику.

— Стой на месте! — крикнула она. — Мы сейчас придем!

Клок дыма налетел прямо на полковника, глаза его заслезились, он отвернулся и сел на стул у дивана. Через секунду торопливо вошла Эжени, протягивая к нему руки. Он встал и взял ее руки в свои.

— Мы жжем костер, — сказала она. Глаза у нее блестели, волосы выбились из прически. — Поэтому я такая растрепанная, — добавила она, поднося руку к голове. Даже в неприбранном виде она исключительно хороша, подумал Эйбел. Красивая, крупная женщина, начинающая полнеть, заметил он, когда они пожали руки, но ей это идет. Такие женщины привлекали его гораздо сильнее, чем типичные розовощекие англичанки. Ее плоть походила на желтоватый и мягкий воск, глаза были темные, как у иностранки, а на носу — горбинка. Полковник протянул ей камелию, свой традиционный подарок. Негромко ахнув, Эжени вынула цветок из папиросной бумаги и села.

— Как мило с твоей стороны! — сказала она, подержала цветок перед собой, любуясь, а потом, по своему обыкновению, взяла стебелек губами. Ее движения всегда казались полковнику очаровательными.

— Костер в честь дня рождения? — спросил он и запротестовал: — Нет-нет-нет, чаю я не хочу.

Она взяла свою чашку и отпила оставшийся холодный чай. Вид Эжени навеял полковнику воспоминания о Востоке: вот так женщины в жарких странах сидят в дверях домов, на солнце… Однако теперь было очень холодно: окно было открыто, дым несло в комнату. Полковник все еще держал в руке газету. Он положил ее на стол.

— Читала новость? — спросил он.

Эжени поставила чашку, ее большие темные глаза слегка расширились. Казалось, в них таятся огромные запасы чувств. Ожидая, когда полковник продолжит, она чуть подняла руку в вопросительном жесте.

— Парнелл, — отрывисто сказал Эйбел. — Умер.

— Умер?! — переспросила Эжени. Ее рука театрально упала.

— Да. В Брайтоне. Вчера.

— Парнелл умер! — повторила она.

— Выходит, так, — сказал полковник. Ее эмоциональность всегда заставляла его чувствовать себя более трезвым, но ему это нравилось. Она взяла газету.

— Бедняжка! — прошептала Эжени, бросив газету.

— Бедняжка? — переспросил полковник. Ее глаза наполнились слезами. Он был озадачен. Она имеет в виду Китти О’Шей? [28] Китти О’Шей — возлюбленная и затем (после развода с первым мужем) жена Ч. С. Парнелла. Их добрачные отношения стали причиной громкого скандала. О ней он и не подумал. — Ради него она поломала свою жизнь, — сказал полковник, слегка фыркнув.

— Ах, но как, должно быть, она его любила… — проговорила Эжени.

Она провела рукой по глазам. Полковник помолчал. Ее реакция казалась ему несоразмерной, но она была искренней. Ему это импонировало.

— Да, — сказал полковник довольно сухо. — Да, наверное.

Эжени опять взяла цветок и принялась вертеть его в руках. Время от времени она становилась странно рассеянной, но полковнику всегда бывало с ней легко. Рядом с ней его тело будто расслаблялось, точно спадало какое-то напряжение.

— Как страдают люди!.. — прошептала она, глядя на цветок. — Как они страдают, Эйбел! — Она повернулась и посмотрела прямо на него.

Из соседней комнаты влетел клуб дыма.

— Ты не боишься сквозняка? — спросил полковник, посмотрев на окно.

Она ответила не сразу. Покрутила цветок в руке. Затем встала и улыбнулась.