Вирджиния Вулф - Годы

По мере того как иссякал день, движение на Черинг-Кросс становилось все оживленнее. Ворота вокзала всасывали и пешеходов, и экипажи. Люди двигались быстро, как будто в здании вокзала скрывался демон, который мог бы разгневаться, если бы его заставили ждать. И все-таки они находили мгновение, чтобы остановиться и схватить газету. Облака то собирались, то раздвигались — то скрывая солнце, то позволяя ему сиять. Колеса и копыта расплескивали грязь — то темно-бурую, то текуче-золотистую; из-за общего гомона и грохота почти не был слышен пронзительный щебет птиц, сидевших на карнизах. Одноколки звенели и проезжали, звенели и проезжали. В одном из дребезжащих экипажей сидел плотный краснолицый мужчина с цветком в папиросной бумаге — полковник.

— Эй! — крикнул он, когда экипаж проезжал мимо ворот, и выставил руку в люк на крыше. Затем он высунулся и получил газету. — Парнелл! — воскликнул полковник, нащупывая очки. — Надо же, умер!

Экипаж покатил дальше. Полковник перечитал новость два или три раза. Умер, повторил он, снимая очки. Он ощутил что-то вроде облегчения, даже с оттенком торжества, и прислонился спиной к углу кабины. Что ж, сказал себе полковник, он умер — этот беспринципный авантюрист, этот подстрекатель, источник всех бед, этот… Тут в полковнике всколыхнулось некое чувство, связанное с его дочерью, — какое точно, он не смог бы сказать, но оно заставило его нахмуриться. Так или иначе, теперь его уже нет, подумал он. Как же он умер? Покончил ли с собой? Ничего удивительного в этом не было бы… Так или иначе, его нет, и дело с концом. Полковник сидел, держа в одной руке скомканную газету, а в другой — цветок в папиросной бумаге. Экипаж свернул на Уайтхолл… Его было за что уважать, подумал полковник, проезжая мимо палаты общин, — о других такого не скажешь. А насчет процесса о разводе болтали много чепухи. Полковник выглянул из окна. Экипаж приближался к улице, где раньше он всегда останавливался и оглядывался. Полковник повернул голову и посмотрел направо, вдоль улицы. Общественный деятель не может себе такого позволить, подумал он. Он слегка кивнул, и экипаж поехал дальше. Теперь она написала мне и просит денег. Очередной дружок оказался скотиной — как и предполагал полковник. Она потеряла всю свою привлекательность, думал он. Сильно располнела. Что ж, он может позволить себе великодушие. Он вновь надел очки и принялся читать деловые новости.

Теперь смерть Парнелла ничего не изменит, думал полковник. Если бы он прожил подольше, скандал выдохся бы со временем… Полковник поднял голову. Экипаж, как обычно, поехал кружным путем.

— Налево! — крикнул полковник. — Налево! — Возница, как всегда, свернул не туда.

В цокольном этаже дома на Браун-стрит [27] Браун-стрит — вымышленное название. слуга-итальянец, без пиджака, читал газету. В комнату вбежала служанка со шляпкой в руке.

— Смотри, что мне подарили! — воскликнула она.

В качестве искупления за беспорядок в гостиной леди Парджитер подарила ей шляпку.

— Элегантно, правда? — Служанка надела широкополую итальянскую шляпку набок и позировала перед зеркалом. Шляпка была будто свита из стеклянных волокон.

Антонио пришлось отложить газету и поймать служанкино запястье — из чистой галантности, потому что она не была красавицей, а повадки ее были карикатурой на то, как ведут себя девушки в холмистых городках Тосканы. Однако перед крыльцом остановился экипаж. Две лошадиные ноги замерли у перил. Придется встать, надеть пиджак, подняться по лестнице и открыть дверь, в которую уже позвонили.

Он не торопится, подумал полковник, ожидая у порога. Волнение, вызванное смертью, уже почти улеглось в нем, хотя весть о ней еще продолжала пульсировать в его сознании. Впрочем, это не помешало ему заметить, что его родственники заново отделали кирпичную кладку. И откуда у них лишние деньги? Троим сыновьям надо давать образование, да еще две девочки… Эжени, конечно, умная женщина, но лучше бы ей нанять горничную, чем брать этих итальяшек, которые, кажется, вечно глотают макароны. Тут дверь открылась, полковник начал подниматься по лестнице, и ему показалось, что он услышал смех где-то в глубине дома.

Приятная гостиная у Эжени, подумал он, стоя в ожидании. В комнате был беспорядок. В одном месте на полу валялись клочки бумаги — видно, кто-то что-то распаковывал. Они были в Италии, вспомнил полковник. На столе стояло зеркало. Вероятно, одна из вещиц, которые она там подобрала: такие штуки обычно и привозят из Италии. Старое зеркало, все в пятнах. Полковник расправил перед зеркалом галстук.