Эдит Уортон - В доме веселья

Под георгианской аркой на крыльце она снова остановилась, внимательно оглядывая улицу в поисках экипажа. Никого поблизости не было видно, но едва она сошла на тротуар, как наткнулась на маленького прилизанного человечка с гарденией в петлице и услышала удивленный возглас.

— Мисс Барт? Вот кого не чаял! Ну и встреча! — воскликнул человечек, и от Лили не ускользнуло любопытство, блеснувшее в его взгляде из-под коротких вывернутых век.

— О, мистер Роуздейл, как поживаете? — сказала она, чувствуя, что нескрываемое раздражение у нее на лице внезапно отразилось в его проницательной улыбке.

Мистер Роуздейл разглядывал ее с интересом и одобрением. Это был пухлый человек с розовой кожей, представитель светловолосого еврейского типа. Шикарная лондонская одежда сидела на нем будто мебельная обивка, а маленькие плутоватые глазки, казалось, оценивали людей, словно те были безделушками. Он с любопытством посмотрел на крыльцо «Бенедикта».

— Приехали в город за покупками, полагаю? — спросил он, будто они были старыми приятелями.

Мисс Барт слегка вздрогнула от этого, а потом пустилась в поспешные объяснения:

— Да… Вот, зашла к портнихе. А теперь тороплюсь на поезд, пора к Тренорам.

— Ах, портниха, понимаю, — сказал он любезно. — Не знал, что хоть одна из них проживает в «Бенедикте».

— В «Бенедикте»? — Она изобразила легкое удивление. — Это здание называется «Бенедикт»?

— Да, так его прозвали: старое холостяцкое обиталище. Так случилось, что я владелец этого здания, оттого-то и знаю о нем все. — Его улыбка стала еще шире, он прибавил с возросшей уверенностью: — Но вы должны позволить мне проводить вас на вокзал. К Тренорам в Белломонт, разумеется? Вы едва успеваете на пять сорок. Полагаю, портниха заставила вас ждать?

Лили напряглась от этой шутки.

— О, благодарю вас, — пробормотала Лили сбивчиво, но в эту минуту увидела двуколку, ползущую по Мэдисон-авеню, и отчаянно замахала кучеру. — Вы очень добры, но я не хочу утруждать вас, — сказала она, протянув мистеру Роуздейлу руку, затем, не слушая его возражений, юркнула в экипаж и срывающимся голосом назвала кучеру адрес.

В двуколке она со вздохом откинулась на сиденье. Ну почему девушка платит такую цену за нарушение приличий? Почему человек не может поступить естественно, не прячась за частоколом хитрости? Да, Лили поддалась внезапному порыву пойти в комнаты Лоуренса Селдена, а она нечасто разрешала себе роскошь невоздержанности! Но эта, во всяком случае, обещала обойтись ей дороже, чем она могла себе позволить. Ей было досадно понимать, что, несмотря на столько лет бдительности, она дважды за пять минут допустила ошибку. Эта глупая выдумка о портнихе сама по себе была дурна, проще было бы сказать Роуздейлу, что она пила чай с Селденом! Простая констатация факта доказала бы ее невинность. Но после того, как тебя поймали на лжи, было вдвойне глупо высокомерно отшивать свидетеля этого конфуза. Сообрази она попросить Роуздейла отвезти ее на станцию, и уступка могла бы купить его молчание. Он внимательно следил за ставками в светских бегах, и если бы его увидели пополудни на платформе в компании мисс Лили Барт, это, по его же собственному выражению, повысило бы его акции. Роуздейл знал, конечно, что намечается большая вечеринка в Белломонте, и возможность сойти за гостя миссис Тренор, несомненно, входила в его расчеты. Мистер Роуздейл был еще на той стадии восхождения по социальной лестнице, когда важно производить подобное впечатление.

Но самое досадное, что Лили понимала, как легко можно было заткнуть ему рот тогда и как трудно это сделать теперь. Мистер Саймон Роуздейл знал все обо всех, и его намерение показать обществу, что в нем он «свой человек», проявлялось в неуместной осведомленности о привычках тех, с кем он желал завести близкие отношения. Лили не сомневалась: не пройдет и суток, как история о ее визите к «портнихе» в «Бенедикт» разойдется среди приятелей мистера Роуздейла. Но самое неприятное, что сама Лили всегда высокомерно пренебрегала его обществом. С тех пор как ее недальновидный кузен Джек Степни (в ответ на одолжение, которое легко угадать) заполучил для Роуздейла приглашение на один из безличных сабантуев Ван Осбургов, Роуздейл, обладавший характерной для его нации смесью артистической чувствительности и деловой хватки, постоянно тяготел к мисс Барт. Она понимала его мотивы, ибо сама прокладывала курс, руководствуясь точными расчетами. Тренировка и опыт научили ее привечать новичков, так как наиболее бесперспективные могли оказаться полезными в дальнейшем, и всегда было много свободных темниц-погребов, чтобы проглотить их, если они не окажутся таковыми. Но некое интуитивное отвращение, воспитанное годами орденской дисциплины света, подвигло ее на то, чтобы столкнуть мистера Роуздейла в каменный мешок без суда и следствия. Ее друзья только потешались над тем, как быстро он был да сплыл. Правда, позднее (продолжая метафору) он выплыл ниже по течению, но только для того, чтобы глотнуть воздуха и надолго погрузиться в пучину до следующего глотка.