Эдит Уортон - В доме веселья

Не то чтобы мисс Барт боялась потерять свое новое приобретение в лице мистера Грайса. Миссис Дорсет может сколько угодно ослеплять и поражать его, но ей недостает ни умения, ни терпения, чтобы удержать его в ловушке. Она слишком самоуверенна, чтобы вникать в тайны его застенчивости, да и к чему ей искать приключений? Самое большее — развлечется один вечер, пользуясь его наивностью, потом он просто станет ей обузой. Миссис Дорсет знала об этом и была слишком опытна, чтобы его поощрять. Но одна лишь мысль, что другая женщина вот так берет под руку и тащит мужчину, куда ей вздумается, не имея на него никаких видов в будущем, бесила Лили Барт. Перси наскучил ей за целый вечер (она тут же вспомнила этот его гнусавый голос), но завтра ей не избежать общения с ним. Она должна продвигаться к успеху, должна выдержать еще большую скуку, с готовностью приспосабливаться и подлаживаться — и все это ради призрачной надежды, что он в конце концов удостоит ее чести умирать со скуки во время совместной семейной жизни.

Да, незавидная судьба, но как избежать ее? Какой у нее есть выбор? Быть собой — или стать Герти Фариш. Войдя к себе в комнату, где царил приглушенный свет и кружевной пеньюар ждал ее поверх шелкового покрывала на кровати, где вышитые шлепанцы грелись у камина, а гвоздики в вазе наполняли воздух восхитительным ароматом, где свежие газеты и журналы неразрезанными лежали на столике под лампой, Лили представила замызганную квартиру мисс Фариш с дешевыми удобствами и отвратительными бульварными газетенками. Нет, бедность и скудость обстановки не для Лили. Все ее существо просто создано для жизни среди роскоши, именно в таком окружении она нуждается, только в этом климате она может дышать. Но ей уже мало чужой роскоши. Еще несколько лет назад ее вполне устраивало, что она может получать ежедневные удовольствия, не заботясь о том, каков их источник. Теперь же Лили начинали тяготить обязательства, которые на нее налагались, она чувствовала себя лишь содержанкой среди великолепия, которое когда-то считала своей собственностью. Порой она осознавала, что от нее ждут своеобразной платы.

Лили довольно долго воздерживалась от игры в бридж, ибо знала, что не может себе этого позволить, и боялась приобрести разорительную привычку. И за примерами далеко ходить не надо. Нед Сильвертон, очаровательный юный красавец, сидел теперь в состоянии бесконечного восхищения у локтя миссис Фишер — разбитной разведенки, чей взгляд и одежда были столь же вызывающи, как и подробности ее «истории». Лили хорошо помнила, как молодой Сильвертон робко вошел в их круг этаким аркадским жителем, чьи восхитительные сонеты публиковались в университетском издании. С тех пор вкусы его изменились — он отдал предпочтение миссис Фишер и бриджу, благодаря последнему он влезал в большие долги, из которых его не раз вытаскивали его незамужние сестры, обожавшие его стишки и вынужденные пить чай без сахара, чтобы дорогой братец удержался на плаву. Превращение Неда происходило на виду у Лили: в его восхитительных глазах, в которых поэзии было куда больше, чем в упомянутых виршах, удивление сменилось весельем, а веселье перешло в тревогу, когда он попал под губительную власть жестокой фортуны. Лили боялась обнаружить и у себя те же симптомы.

Ведь за последний год радушные хозяйки уже не раз давали своей гостье понять, что той не мешало бы появляться за карточным столом. Это каким-то образом входило в стоимость столь длительного гостеприимства, а также нарядов и безделушек, изредка пополняющих ее не слишком обширный гардероб. С тех пор как Лили стала регулярно играть, она делалась все азартнее. Один или два раза ей выпал крупный выигрыш, но вместо того, чтобы отложить деньги на черный день, Лили истратила их на платья и украшения. Желание искупить собственное легкомыслие усиливалось в ней одновременно со страстью к игре, толкая на рискованные повышения при каждой новой сдаче. Она пыталась оправдать себя тем, что в компании Треноров так принято: если один играет на все, остальные тоже должны повышать, дабы их не сочли зазнайками и скупердяями, — но сама же знала, что азарт овладел ею и в ее кругу мало надежды избавиться от этой власти.

Сегодня ей все время не везло, и маленький золотистый кошелек на цепочке был почти пуст, когда она вернулась к себе. Лили отворила шкаф, достала шкатулку и перерыла ее до дна в поисках пачки банкнот, из которой она пополняла кошелек перед тем, как сойти к ужину. Осталось всего двадцать долларов. Открытие было столь ошеломительным, что на миг ей подумалось: наверное, ее обокрали. Затем, вооружившись карандашом и бумагой, Лили села за стол и попыталась подсчитать, сколько же она потратила за день. От усталости у нее раскалывалась голова, но Лили снова и снова писала цифры в столбик, пока наконец не стало очевидно, что она проиграла в карты три сотни долларов. Она заглянула в чековую книжку, надеясь, что ошиблась и баланс в ней окажется выше, чем она полагала, и выяснилось, что она действительно ошиблась, только не в свою пользу. Лили снова взялась за подсчеты, но, сколько ни считай, триста долларов исчезли безвозвратно. Это была сумма, отложенная ею, чтобы задобрить портниху или умаслить ювелира. Да мало ли на что она могла потратить эти деньги, но именно недостаток этих самых денег и толкнул ее повышать ставки в надежде удвоить имеющуюся сумму. И конечно, она проиграла все — она, считающая каждый пенни, а Берта Дорсет, ради которой муж просто сорит деньгами, прикарманила не меньше пяти сотен! А Джуди Тренор, которая может себе позволить проиграть тысячу за вечер, унесла из-за стола такую кипу денег, что даже не могла пожать руки гостям, желавшим ей доброй ночи.