Джон Пассос - 42-я параллель

Тут ему пришлось прекратить диктовку, потому что он охрип. Он отправил мисс Розенталь спать и сам ушел к себе в купе, но не мог заснуть: слова, идеи, планы, цифры сегодняшних курсов развертывались в его мозгу бесконечной телеграфной лентой.

На следующий день к нему в отель «Ла Саль» позвонил судья Боуи Ч. Пленет. Уорд, дожидаясь его, глядел в окно на бледное небо над озером Мичиган. В руках у него была маленькая каталожная карточка, на которой стояло:

Пленет, Боуи Ч… Судья в Теннесси, женат на Элси Уилсон Денвер; мелкий держатель медных и свинцовых акций… Анаконда? В прошлом неудачные спекуляции с нефтью… компаньон незначительной юридической конторы «Пленет и Уилсон», Спрингфилд, Иллинойс.

– Благодарю вас, мисс Розенталь, – сказал он, когда послышался стук в дверь, и она вышла в другую комнату, унося карточку.

Мортон открыл дверь и впустил круглолицего мужчину в черной фетровой шляпе и с сигарой в руке.

– Хелло, судья, – сказал он, вставая и протягивая руку. – Как дела? Прошу вас, сюда в кресло.

Судья Пленет медленно подходил к столу странной, ныряющей походкой, словно у него болели ноги. Они обменялись рукопожатием, и судья Пленет очутился в указанном ему кресле; прямо на него из больших окон за спиной Мурхауза лился поток ослепительно стального света.

– Не угодно ли чаю, сэр? – спросил Мортон, торжественно выступая с сияющим на подносе серебром чайного сервиза. Судья так изумился, что обронил на топырившийся жилет длинный нарост сигарного пепла, который он тщательно оберегал, чтобы доказать себе, что он трезв. На его круглом лице так и застыло кроткое изумление, и он не заметил, как в руках у него очутилась чашка и он отхлебнул из нее тепловатого чая с молоком.

– Проясняет голову, судья, чудесно проясняет голову, – сказал Уорд, перед которым остывала нетронутая чашка.

Судья Пленет молча попыхивал сигарой.

– Очень рад, очень рад видеть вас, сэр, – сказал он.

В эту минуту Мортон доложил о приходе мистера Берроу. Это был костлявый человек, с глазами навыкате, с большим кадыком над смятым галстуком, и говорил он чрезвычайно нервно, выкуривая невероятное количество папирос. Желтые зубы, лицо, пальцы – все в нем, казалось, было пропитано никотином.

На столе Уорда тем временем уже появилась новая карточка, на которой значилось:

Берроу, Дж. Г., связан с рабочим движением, реформист. Бывш. секретарь Братства ж.-д. машинистов; ненадежен.

Вставая навстречу гостю, он повернул ее текстом вниз. Поздоровавшись с мистером Берроу, усадив его лицом к свету и наградив его чашкой чая, Уорд наконец начал давно приготовленную речь.

– Капитал и труд, – заговорил он медленно и четко, словно диктуя, – капитал и труд, как вы это сами должны были отметить, господа, за время вашей разнообразной и плодотворной деятельности, капитал и труд, эти две основные силы нации, которые не могут существовать одна без другой, все отдаляются друг от друга, стоит раскрыть любую газету, и она подтвердит вам это. Так вот, я убежден, что одна из причин этого печального явления – отсутствие незаинтересованного частного агентства, которое могло бы беспристрастно информировать публику о положении дел. Отсутствие надлежащим образом распространяемой информации – вот причина большинства недоразумений… Руководящие деятели американского капитала, как вы отлично должны сознавать, мистер Берроу, крепко стоят за справедливость и демократию и больше, чем кто-либо, озабочены тем, чтобы рабочий получал свою долю прибылей в производстве, насколько это позволяют интересы общества и вкладчиков. Но ведь общество – это и есть тот вкладчик, которого мы все призваны обслуживать.

– Допустим, – сказал мистер Берроу, – но иногда…

– Не угодно ли джентльменам по стакану виски с содовой?

Прилизанный лакей вырос возле них с подносом, на котором чинно стояли графинчики, большие стаканы со льдом и несколько откупоренных полубутылок аполлинариса.

– Ничего не имею против, – сказал судья Пленет.

Прилизанный лакей бесшумно выскользнул, оставив перед каждым по звонкому стакану. Небо за окном начинало разгораться закатным заревом. Воздух в комнате стал винно-красным. Стаканы развязали языки. Судья пожевывал кончик свежей сигары.

– Если я правильно вас понял, мистер Мурхауз, – сказал он, – вы рассчитываете, пользуясь вашими связями в рекламном мире и в деловых кругах, создать новый вид деятельности в форме агентства по мирному и дружелюбному улаживанию трудовых конфликтов. Но любопытно, как вы предполагаете взяться за это дело?