Леопольд фон Захер-Мазох - Змия в Раю - Роман из русского быта в трех томах

— Никакого внутреннего разлада во мне нет, и вы, стало быть, можете не беспокоиться. Мое самое заветное желание — увидеть радостным вас.

— Вы пытаетесь сейчас ввести меня в заблуждение.

— Вовсе нет. — Она медленно встала и положила ладонь ему на плечо. — События развиваются так, как я и хотела. Не считайте меня, пожалуйста, жертвой обстоятельств. Я не жертва. При необходимости выяснилось бы, что я сильнее, чем эти обстоятельства. Теперь, Сергей, когда все позади, я вам говорю: пожелай я того, я бы вырвала вас у Натальи, можете мне поверить. Но я не пожелала, потому что… потому что хотела видеть вас счастливым, потому что вы — единственный мужчина, которого я на самом деле любила.

Сергей взволнованно и смущенно опустил голову. С его губ не слетело ни звука, хотя ему было что сказать.

Зиновия склонилась к нему на грудь и тихо заплакала.

Когда они сошли вниз, хлопнули пробки шампанского, и Менев наполнил бокалы. Зиновия улыбнулась и протянула Каролу руку, которую тот в блаженной прострации схватил и поцеловал.

Когда Сергей вышел из дома, на дворе с довольной улыбкой стоял старый Онисим.

— Теперь я всех их переженил, — с легким вздохом произнес Сергей.

— А вы, молодой барин, берите в жены милостивую барышню, — посоветовал старик.

— Вопрос в том, возьмет ли она меня.

— Мне это лучше знать, — возразил Онисим. — Она сидит там, в саду, вы только поговорите с ней, и, если она скажет «нет», я повешусь на этом дереве.

Тогда Сергей двинулся в сад, медленно, с учащенно бьющимся сердцем. Наталья издали увидала его и пошла навстречу. Они встретились посредине гравиевой дорожки.

— Три свадьбы вдруг и одновременно! — молвила Наталья.

Она стояла перед Сергеем во всей красе молодости, цветущая и довольная.

— Я сдержал слово, — ответил он, — все в порядке, лад и согласие восстановлены, каждый умиротворен и счастлив.

— Тысяча благодарностей.

Она с чувством потрясла ему руки. Потом они рядышком пошли дальше, углубились в заросли, где зеленые двери из вьющихся побегов и усиков открывались перед ними и снова смыкались за их спинами. Здесь нужно было пробираться меж деревьев, кусты своими колючими ветками шаловливо хватали Наталью за платье, и со всех сторон на нее дождем сыпались цветочные лепестки. Наконец они добрались до маленькой скамьи возле самой садовой ограды, за которой начинались просторы полей и слышалось перепелиное щелканье.

Здесь, под душистыми кустами, образовавшими над скамейкой шатер, они и присели. Они долго не произносили ни слова; казалось, им достаточно любоваться друг другом и ощущать взаимную близость.

Солнечные лучи золотили верхушки тополей, листва ближней осины отливала зеленоватым серебром. Солнце сплетало мерцающие нити между молодыми побегами, и стоило дохнуть легчайшему ветерку, как по саду прокатывалась волна зеленого пламени.

— Вы останетесь сегодня у нас? — наконец заговорила Наталья.

— Если вы пожелаете.

— Я? Мне бы хотелось никогда больше не отпускать вас, у меня такое чувство, будто вы член нашей семьи. Возможно, это ребячество, но мне тревожно, когда вас нет рядом.

— Но я же не могу неотлучно здесь находиться.

— Почему не можете? Но я знаю, как мне поступить. Если вы не приедете к нам, я сама к вам приеду. Не волнуйтесь, я вас не побеспокою. Мне известно, что вы занятой человек. Я стану помогать вам. Многого я, конечно, не понимаю, но кое в чем все-таки разбираюсь. Мы вместе отправимся в поле, на пастбище, на гумно и в конюшню. Вместе будем в саду поливать цветы и, где необходимо, подрезать ветки, вместе — сажать овощи и собирать поспевшие фрукты. Кроме того, я хочу ловить с вами рыбу и ходить на охоту, хочу вместе выезжать верхом, преодолевать канавы и живые изгороди. А потом, когда мы, усталые, воротимся домой, я пойду на кухню, заварю и подам чай, и мы будем сидеть рядом — в летнюю пору перед домом в тени виноградной лозы, зимой у камина, — и вы будете рассказывать мне что-нибудь интересное, а если вам захочется, я сыграю какую-нибудь мелодию на пианино или спою песню.

Сергей слушал и неотрывно смотрел на нее, в немом блаженстве.

— Что с вами? — спросила она. — Почему вы так молчаливы? Или, может, вы не хотите, чтобы я приходила?

— Разумеется, хочу, и хочу еще большего.