Исаак Башевис-Зингер - Короткая пятница и другие рассказы[Сборник]

Утолив желание, он хотел вернуться обратно на лавку, но внезапно почувствовал такую тяжесть, что просто не смог двинуться с места. Ломило в висках. У Шоши тоже разболелась голова. Она сказала:

— Боюсь, как бы в печке все не сгорело. Может, стоит открыть вьюшку?

— Прекрати выдумывать, — ответил он, — мы тут же замерзнем.

И ее усталость была такой сильной, что она согласилась с мужем. Той ночью Шмуэль-Лейбл видел странный сон. Ему приснилось, что он умер. Пришли люди из похоронного общества, положили его на стол, зажгли свечи в изголовье, открыли окна, начали читать молитвы. После этого они обмыли его и отнесли на кладбище. После того как могильщик прочел кадиш, его похоронили.

«Странно, — подумал он. — Я не слышал, чтобы Шоша плакала или просила прощения. Неужели же она так быстро забыла меня? Или, прости, Господи, и не горевала вовсе?»

Он хотел окликнуть ее по имени, но не мог. Пытался выбраться из могилы, но не чувствовал своего тела. Внезапно он проснулся.

«Что за жуткий кошмар? — подумал он, — надеюсь, что, когда встану, все будет в порядке».

Шоша тоже проснулась. Когда он рассказал ей свой сон, она долго молчала, а затем сказала:

— Горе мне! Я видела тот же самый сон.

— Не может быть? — испугался Шмуэль-Лейбл. — Не нравится мне все это.

Он попытался сесть, но не смог. Казалось, все силы оставили его. Он посмотрел в окно, чтобы выяснить, наступил ли день, но не увидел не только того, что за окном, но и самого окна. В доме сгустилась темнота. Он прислушался. Обычно по ночам слышны были скрип сверчка или шорох мышей, но сейчас не осталось ничего, кроме мертвой тишины. Он хотел обнять Шошу, но рука отказывалась подчиняться ему.

— Шоша, — прошептал он, — я не могу пошевелиться.

— Горе мне, — сказала она, — я тоже.

Они лежали так еще долго, молча, чувствуя, как последние силы оставляют их тела. Затем Шоша сказала:

— Боюсь, что мы уже в могилах.

— Боюсь, ты права, — ответил Шмуэль-Лейбл голосом, в котором не осталось уже ничего живого.

— Но когда это случилось? Как? — спросила Шоша. — Ведь мы же легли спать живыми и здоровыми.

— Наверное, мы угорели, потому что не открыли печную трубу, — сказал Шмуэль-Лейбл.

— Я ведь говорила тебе.

— Что толку вспоминать об этом сейчас?

— Господи, помоги нам, что же мы теперь будем делать? Мы же еще не старики…

— Это не важно. Очевидно, так было написано нам на роду.

— Почему? Мы ведь так хорошо отметили Субботу. Я приготовила столько вкусной еды. Целого цыпленка и еще рубец.

— Еда нам больше не нужна.

Шоша не ответила. Она изо всех сил прислушивалась к своему желудку, но нет, аппетит не появлялся. Даже цыпленок и рубец не помогали. Ей хотелось плакать, но и этого она уже не могла.

— Шмуэль-Лейбл, нас уже похоронили. Все кончено.

— Да, Шоша, готовься к Истинному Суду. Мы в руках Божиих.

— Ты сможешь прочесть молитву и доказать, что твое имя настоящее, Ангелу Дума?

— Да.

— Хорошо, что мы лежим рядом, — пробормотала она.

— Да, Шоша, — ответил Шмуэль-Лейбл и вспомнил: «Живите в мире и согласии, и тогда даже смерть не разлучит вас».

— А что станет с нашим домом? Ты ведь не давал на этот счет никаких распоряжений.

— Все отойдет к твоей сестре.

Шоша хотела спросить кое о чем еще, но не решалась. Ей было стыдно. Она думала о субботней еде. Стоит ли она еще в печи? И кто ее теперь съест? Она понимала, что такие вещи не должны занимать мертвеца. Она была теперь уже не Шошей, месившей тесто по четвергам в домах у богачей, а чистым, облаченным в саван покойником, с черепками на глазах и миртовой веточкой в руке. В любой момент мог появиться Ангел Дума со своим бичом, и она была готова дать ему правдивый ответ о всей своей прожитой жизни. Да, годы суеты и вечных проблем закончились. Супруги достигли Иного Мира. Они молчали и в молчании своем слышали шум крыльев и тихое пение. Это летел Ангел Божий, чтобы забрать портного Шмуэль-Лейбла и его жену Шошу в Рай.

Ав — одиннадцатый месяц еврейского календаря, соответствующий июлю или августу.

Аггада — часть Устной Торы, не относящаяся к практическому закону.

Агуна — женщина, не имеющая права развестись, так как муж не дает ей согласия па развод, либо она не знает, где он находится.

Апота — традиционная верхняя одежда евреев Восточной Европы, напоминающая халат.

Асмодей — демон, разрушающий брачное сожительство.

Бар-мицва — религиозное совершеннолетие мальчиков, наступающее в тринадцать лет.