Исаак Башевис-Зингер - Короткая пятница и другие рассказы[Сборник]

Кто-то, должно быть, хотел подшутить над ним. Но почему? Он был уверен, что здесь есть какая-то ошибка, но никак не мог понять, какая именно.

— Почему ты не хочешь узнавать меня? После всего, что было…

Он молчал. На секунду она тоже замолчала.

— Я потеряла все, но сохранила гордость.

— Пойдем куда-нибудь, где тише, — куда угодно. Это самый счастливый день во всей моей жизни!

— Но сейчас ночь…

— Значит, это самая счастливая ночь. Почти как если бы пришел Мессия и мертвые восстали из могил.

— Куда ты хочешь идти? Ладно, пойдем.

Марголин взял ее за руку и снова почувствовал давно забытый трепет юношеской страсти. Он аккуратно вел ее среди гостей, боясь, что она может затеряться в толпе или что кто-нибудь толкнет ее и разобьет ее радость. Все вернулось в один момент: смущение, волнение, веселье. Он хотел забрать ее с собою, побыть где-нибудь с ней наедине. Выйдя из шумного зала, они поднялись вверх по лестнице и оказались перед часовней, где должна была проходить брачная церемония. Дверь в часовню была открыта. Внутри, на небольшом возвышении, стоял переносной свадебный балдахин. Лежали заранее приготовленные бутылка вина и серебряный бокал. Все скамьи были пусты, и только слабый мерцающий свет слегка разгонял тени. Музыка, такая громкая внизу, здесь казалась тихой и далекой. Они оба помедлили на пороге. Затем Марголин показал на балдахин:

— Давай встанем туда.

— Давай.

— Расскажи мне о себе. Где ты теперь живешь? Что делаешь?

— Это не так просто.

— Ты одна? Или связана с кем-то?

— Связана? Нет.

— Почему ты не давала знать о себе? — спросил он.

Но она не ответила.

Глядя на нее, он чувствовал, как с прежней силой к нему возвращается любовь. Его уже бросало в дрожь от одной только мысли, что они могут снова расстаться. Его охватили юношеские ожидания и нетерпение. Он хотел обнять ее и поцеловать, но в любой момент в комнату могли войти. Он стоял рядом с ней, стыдясь того, что женился на другой, что поверил слухам о ее смерти. «Как я мог жить без этой любви? Как мог представлять себе мир без нее? И что теперь будет с Гретель? Я оставлю ей все, все до последнего цента». Он снова посмотрел в сторону лестницы, не поднимается ли сюда кто-нибудь из гостей. Ему пришло в голову, что постольку, поскольку у них с Гретель была только гражданская церемония, по еврейским законам он не женат. Он повернулся к Рейцель:

— Согласно еврейским Законам, я все еще свободный мужчина.

— И что из этого?

— Согласно еврейским Законам, я могу встать с тобою под балдахин и стать твоим мужем.

Казалось, она понимает огромное значение этих его слов.

— Да, я понимаю…

— Согласно еврейским Законам, не нужно даже кольцо. Можно заменить его монеткой.

— У тебя есть монетка?

Он полез в нагрудный карман пиджака, но бумажника там не было. Он проверил другие карманы. «Неужели меня ограбили? — удивился он. — Но как? Я все время сидел в такси. Может, кто-нибудь вытащил его уже здесь, на свадьбе?» Он был не столько огорчен, сколько удивлен. Он сказал:

— Странно, но, кажется, у меня вообще не осталось денег.

— Ничего, обойдемся и без них.

— Как же я поеду домой?

— Домой? Зачем? — спросила Рейцель. Она улыбнулась ему той своей загадочной улыбкой, которую он так хорошо знал. Внезапно его мозг пронзила догадка: это не может быть Рейцель. Она слишком молода. Возможно, это ее дочь, и она играет с ним, обманывает его. «Я попался, как дурак, прости, Господи!» — подумал он. Он стоял смущенный, пытаясь вычислить ее возраст. Сделать это по чертам лица было невозможно. Глаза ее были все такими же глубокими, темными и грустными. Она тоже казалась смущенной, будто догадывалась о его подозрениях. «Это все ошибка», — твердил себе Марголин. Но в чем именно она заключается? И что случилось с бумажником? Не мог ли он оставить его в такси, после того как расплатился с водителем? Ему никак не удавалось вспомнить, сколько там было денег. «Должно быть, я слишком много выпил. Эти люди напоили меня, я смертельно пьян». Долгое время он стоял молча, находясь в какой-то прострации, гораздо более глубокой, чем наркотический транс. Вдруг он вспомнил то дорожное происшествие, свидетелем которого стал по пути на свадьбу. Странная мысль пришла ему в голову: а что если он был не просто свидетелем? Что если он и был жертвой? Лицо мужчины показалось ему тогда удивительно знакомым. Доктор Марголин начал обследовать себя, как если бы был одним из своих пациентов. Он не мог найти следов пульса или дыхания. И чувствовал какую-то странную пустоту, словно его покинула какая-то физическая величина. Казалось, исчезло все: чувство тяжести, мускулатура, суставы. «Этого не может быть! — бормотал он. — И что теперь будет делать Гретель?»