Исаак Башевис-Зингер - Короткая пятница и другие рассказы[Сборник]

Супруги равнодушно смотрели друг на друга, чувствуя ту особую отстраненность, которая часто вырастает из огромной близости. Доктор Марголин часто удивлялся тому, как быстро постарела его жена. Состарились не только черты лица, изменилось и что-то еще: пропали гордость, любопытство, надежды на лучшее. Он пробормотал:

— Рубашку? Все равно. Скажем, белую.

— Тебе не надо надевать смокинг? Подожди, я принесу витамины.

— Я не хочу витаминов.

— Но ты же сам говорил, что они очень полезны,

— Оставь меня, пожалуйста.

— Ну, как знаешь, в конце концов, это твое здоровье, а не мое.

И она медленно вышла из комнаты, на секунду задержавшись в дверях: словно надеясь, что он вспомнит что-то и позовет ее назад.

Доктор Марголин последний раз взглянул на себя в зеркало и вышел из дома. Вздремнув полчаса после обеда, он чувствовал себя посвежевшим. Несмотря на возраст, он все еще хотел производить приятное впечатление на окружающих — пусть даже и сенчиминцев. У него были свои иллюзии. В Германии он гордился тем, что похож на юнкера, а в Нью-Йорке с радостью слышал, что его легко можно принять за англосакса. Он был высоким, худощавым, со светлыми волосами и голубыми глазами. Волосы уже поредели, кое-где начала проступать седина, но Соломону удавалось как-то скрывать эти признаки приближающейся старости. Он слегка сутулился, но в компаниях держал спину прямо. Много лет назад, в Германии, он носил монокль и, хотя в Нью-Йорке это выглядело претенциозно, сохранил в своем облике спокойный европейский лоск. У него были принципы. Он никогда не нарушал клятвы Гиппократа. Со своими пациентами всегда был честен до предела, всеми силами стараясь избежать любой недоговоренности; отклонил несколько предложений вступить в сомнительные ассоциации, объединяющие карьеристов. Гретель утверждала, что его чувство чести превратилось в настоящую манию. Машина доктора Марголина — не «кадиллак», как у большинства его коллег, — стояла в гараже, но он решил взять такси. Во-первых, он плохо знал Бруклин, а во-вторых, не хотел рисковать в такой снегопад. Он поднял руку, и почти сразу же рядом остановилась машина. Он боялся, что водитель откажется ехать в такую даль, как Браунсвилль, но тот ничего не сказал и молча перевел счетчик. Доктор Марголин посмотрел через замерзшее стекло на зимнюю воскресную ночь, но снаружи ничего не было видно. Проносились нью-йоркские улицы, влажные, грязные, тонущие в темноте. Через какое-то время он откинулся назад, закрыл глаза и попытался укрыться в собственном тепле. Его целью была свадьба. Возможно, весь мир такое же такси, несущееся в неизвестности по направлению к своему космическому месту назначения? Возможно, есть космический Браунсвилль, космические свадьбы? Да. Но почему Бог создал Гитлера, Сталина? Почему он сделал так, что этот мир не может обходиться без войн? Зачем существуют инфаркт, рак? Доктор Марголин достал сигарету и, немного поколебавшись, закурил. Что, интересно, думали эти набожные евреи, его дядья, когда их заставляли рыть себе могилы? Быть может, действительно существует бессмертие? И есть такая вещь, как душа? Все аргументы за и против не стоили и щепотки праха.

Такси свернуло на мост через Ист-Ривер, и через какое-то время доктор Марголин смог увидеть небо. Оно казалось низким, тяжелым и красным, как раскаленный металл. Его свод излучал фиолетовое сияние. Тихо падал снег, неся с собою на Землю зимний покой так, как это было всегда — десятки, сотни, возможно, даже миллионы лет назад. За Ист-Ривером ярко блестели колонны, по серым волнам залива, острым как скалы, буксир тянул баржу, заставленную новыми машинами. Стекло рядом с водителем было открыто, и в такси задувал холодный ветер, принося с собою запахи бензина и моря. Быть может, погода никогда больше не изменится? И никто не сможет представить себе тогда летний день, лунную ночь, весну? И так много дает человеку воображение. На Истерн-Парквей машина затормозила и остановилась. Очевидно, впереди случилось какое-то дорожное происшествие? Завывала сирена полицейской машины. Подъехала «скорая помощь». Доктор Марголин поморщился. Очередная жертва. Кто-то неправильно повернул руль, и вот, пожалуйста, все планы на будущее превращены в ничто. Пострадавшего на носилках несли к машине «скорой помощи». На фоне темного костюма, запачканной кровью рубашки и смятого галстука лицо казалось особенно бледным; один глаз был закрыт, другой полуоткрыт, взгляд застыл. Возможно, он тоже спешил на свадьбу, подумал доктор Марголин. Возможно, на ту же, что и я…