Оливер Голдсмит - Вэкфильдский священник

Съ этими словами онъ съ обычнымъ своимъ проворствомъ выскользнулъ въ дверь, оставивъ насъ въ полномъ недоумѣніи насчетъ того, чѣмъ все это можетъ кончиться.

— Пусть себѣ отправляется ее розыскивать! сказалъ сквайръ:- чѣмъ бы я тамъ ни занимался, но только не этимъ. Я старый воробей, меня такими штуками не испугаешь.

— Не понимаю, что затѣваетъ этотъ Дженкинсонъ, сказалъ баронетъ: — вѣроятно, какую нибудь глупую шутку сыграетъ.

— А можетъ быть, сэръ, замѣтилъ я, — у него цѣль болѣе серьезная: если сообразить, сколько разныхъ ухищреній было пущено въ ходъ этимъ джентльменомъ для обольщенія невинности, очень могло случиться, что нашлась и такая хитрая особа, которой удалось провести его. Представьте себѣ, какое множество дѣвушекъ онъ погубилъ, сколькихъ родителей повергъ въ отчаяніе, сколько семействъ опозорилъ; въ виду всего этого нѣтъ ничего мудренаго, что которая нибудь… Но что я вижу! О верхъ изумленія! Неужели это моя погибшая дочь? Ты ли это мое сокровище, мое счастіе? Я считалъ тебя навѣки утраченною, моя Оливія, и вотъ снова держу тебя въ своихъ объятіяхъ, и ты жива и опять будешь жить мнѣ на радость!

Нѣтъ, ни одинъ пламенный любовникъ не могъ бы испытывать большаго восторга, чѣмъ я, когда увидѣлъ, кого привелъ Дженкинсонъ, и дочь моя молча бросилась въ мои объятія, раздѣляя мою радость.

— Воротилась ко мнѣ, моя безцѣнная, говорилъ я, — и будешь моимъ утѣшеніемъ въ старости?

— Вотъ именно, это вы хорошо сказали! молвилъ Дженкинсонъ:- и дорожите ею побольше, потому что она вамъ ничего кромѣ чести не принесетъ; она такая же честная женщина, какъ и любая изъ присутствующихъ; а что до васъ, сквайръ, то вы пожалуйста не сомнѣвайтесь въ томъ, что эта молодая леди ваша законная жена; въ доказательство того, что я говорю сущую правду, вотъ и брачное свидѣтельство, на основаніи котораго вы были обвѣнчаны. — Говоря это, онъ подалъ документъ баронету, который прочелъ его и нашелъ во всѣхъ статьяхъ правильнымъ.

— Теперь вотъ что, господа, продолжалъ Дженкинсонъ: — я вижу, что вы очень удивлены, но я сейчасъ все объясню въ немногихъ словахъ. Знаменитый нашъ сквайръ, къ которому я, мимоходомъ сказать, питаю превеликую дружбу, не разъ пользовался моими услугами для устройства своихъ дѣлишекъ. Между прочимъ отрядилъ онъ меня достать фальшивое свидѣтельство и фальшиваго попа, чтобы обмануть эту молодую леди; а я, чисто изъ дружбы, возьми да и достань ему настоящее свидѣтельство, да и попа самаго настоящаго, и перевѣнчали мы ихъ самымъ настоящимъ манеромъ. Но не подумайте, чтобы я устраивалъ все это изъ великодушія: нѣтъ! Къ стыду моему, я долженъ сознаться, что дѣлалъ это единственно для того, чтобы держать брачное свидѣтельство у себя въ карманѣ и отъ времени до времени допекать имъ сквайра, то есть каждый разъ, какъ мнѣ понадобятся деньги, вымогать отъ него подачки, угрозою представить это свидѣтельство куда слѣдуетъ.

Радостныя восклицанія раздались со всѣхъ сторонъ, и у насъ стало такъ шумно, что отголоски нашего веселья достигли до общей тюремной залы, и узники выразили намъ свое сочувствіе:

На всѣхъ лицахъ сіяли счастливыя улыбки, даже щечки Оливіи покрылись легкимъ румянцемъ: ея репутація была возстановлена, она воротилась въ семью, избавлена отъ нищеты, — было отчего повеселѣть, и я возымѣлъ надежду, что такія перемѣны судьбы остановятъ ходъ ея болѣзни и возвратятъ ей здоровье и веселость. Но среди всѣхъ окружавшихъ меня счастливцевъ никого не было счастливѣе меня. Все еще держа въ объятіяхъ мое дорогое, милое дитя, я невольно спрашивалъ себя, не сонъ ли это?

— И какъ вы могли, воскликнулъ я, обращаясь къ Дженкинсону, — какъ могли вы усугублять мои несчастія, увѣривъ меня, что она скончалась? Но, впрочемъ, что за дѣло, радость обрѣсти ее вновь болѣе чѣмъ вознаграждаетъ меня за всѣ прошлыя мученія.

— На вопросъ вашъ очень легко отвѣтить, — возразилъ Дженкинсонъ:- мнѣ казалось, что осталось одно средство вытащить васъ изъ тюрьмы, а именно — заставить васъ покориться сквайру, изъявивъ согласіе на его бракъ съ другой молодой леди; но вы объявили, что покуда жива дочь ваша, вы ни за что не согласитесь на это; слѣдовательно, иначе невозможно было спасти васъ, какъ увѣривъ, что ея болѣе нѣтъ на свѣтѣ. Я уговорилъ вашу жену помочь мнѣ обмануть васъ, и вотъ до сей минуты мы не улучили времени открыть вамъ истину.

Въ нашемъ тѣсномъ кругу было лишь два лица, не сіявшихъ восторгомъ: то было, во-первыхъ, лицо мистера Торнчиля, самоувѣренность котораго исчезла безслѣдно; очутившись на самомъ краю бездны позора и нищеты, онъ съ ужасомъ взиралъ на свое положеніе и, бросившись къ ногамъ своего дяди, сталъ униженно взывать къ его состраданію. Сэръ Уильямъ хотѣлъ оттолкнуть его, но по моей просьбѣ удержался, поднялъ его и, помолчавъ съ минуту, сказалъ: