Оливер Голдсмит: Вэкфильдский священник

Мірскія заботы о семьѣ предоставлены были главнымъ образомъ моей женѣ; что же касается духовныхъ, то я всецѣло взялъ ихъ на себя. Мое мѣсто приносило всего тридцать-пять фунтовъ въ годъ и я предоставлялъ его въ пользу вдовъ и сиротъ духовнаго званія нашей епархіи, такъ какъ у меня было свое собственное, вполнѣ достаточное состояніе, о мірской суетѣ я не заботился и чувствовалъ тайное удовольствіе при мысли, что исполняю свои обязанности безвозмездно. Сверхъ того, я твердо рѣшился не держать кюрата, знакомиться со всѣми своими прихожанами и убѣждать всѣхъ женатыхъ людей быть воздержными, а всѣхъ холостыхъ жениться; такъ что черезъ нѣсколько лѣтъ въ нашихъ мѣстахъ вошло въ поговорку, что въ Вэкфильдскомъ приходѣ во-очію совершаются три неслыханныхъ чуда: священникъ — не гордецъ, молодые люди спѣшатъ подъ вѣнецъ, а пивнымъ приходитъ конецъ.

Бракъ всегда былъ одною изъ любопытнѣйшихъ моихъ темъ и я сочинилъ нѣсколько проповѣдей, чтобы доказать, какое это счастливое состояніе; но тутъ было еще одно особенное положеніе, которое я всегда настойчиво поддерживалъ: я раздѣлялъ мнѣніе Уистона, что священнослужитель англійской церкви не долженъ жениться во второй разъ послѣ смерти первой жены; короче говоря, гордился тѣмъ, что придерживаюсь строгой моногаміи.

Я очень рано принялся за разрѣшеніе этого важнаго спорнаго вопроса, по поводу котораго уже написано такъ много обширныхъ сочиненій. Я самъ напечаталъ нѣсколько трактатовъ по тому же предмету, но ихъ никто не покупалъ, и я утѣшался тѣмъ, что, стало быть, ихъ читаютъ только немногіе счастливцы. Нѣкоторые изъ моихъ друзей увѣряли, что это моя слабость; но увы! они никогда дома не раздумывали объ этомъ предметѣ, какъ я. И чѣмъ больше я о немъ думалъ, тѣмъ важнѣе онъ мнѣ представлялся; я даже превзошелъ самого Уистона, исповѣдуя свои принципы: онъ надписалъ на могилѣ своей жены, что она была единственною женою Уилльяма Уистона, а я сочинилъ подобную эпитафію для своей жены при ея жизни, восхваляя ее за то, что она до самой смерти всегда была осмотрительна, экономна и покорна; велѣлъ хорошенько выгравировать эту надпись, вставить ее въ изящную рамку и повѣсить надъ каминомъ, чѣмъ достигалъ заразъ нѣсколькихъ полезныхъ цѣлей. Надпись напоминала женѣ объ ея обязанностяхъ по отношенію ко мнѣ и о моей вѣрности, возбуждала въ ней стремленіе къ извѣстности и постоянно наводила ее на мысль о грядущей кончинѣ.

Очень можетъ быть, что мой старшій сынъ, наслушавшись отъ меня о томъ, что слѣдуетъ поскорѣе жениться, оттого и поторопился, и тотчасъ по выходѣ изъ университета остановилъ свой выборъ на дочери сосѣдняго священника, который былъ важнымъ лицомъ среди духовенства и могъ наградить свою дочь большимъ состояніемъ; но состояніе было малѣйшимъ изъ ея прекрасныхъ качествъ. Всѣ рѣшительно (кромѣ моихъ дочерей) находили, что миссъ Арабелла Уильмотъ очень хорошенькая дѣвушка. Ея молодости, здоровью и невинности придавали еще большую прелесть такой удивительно-нѣжный цвѣтъ лица и такой сіяющій задушевный взглядъ, что даже старики не могли равнодушно на нее смотрѣть. Мистеръ Уильмотъ зналъ, что я могу очень хорошо обезпечить моего сына, и потому не противился этому браку, такъ что оба наши семейства жили во взаимномъ согласіи, которое обыкновенно предшествуетъ ожидаемому союзу. Зная по опыту, что время ухаживаній передъ свадьбой самое счастливое время нашей жизни, я былъ не прочь продлить его подольше, а разнообразныя увеселѣнія, которыми ежедневно пользовались молодые люди въ обществѣ другъ друга, казалось, только увеличивали ихъ взаимную страсть. По утрамъ насъ обыкновенно будила музыка, а въ хорошую погоду мы ѣздили на охоту. Часы между завтракомъ и обѣдомъ дамы посвящали чтенію и нарядамъ: прочтутъ страничку-другую, а потомъ начнутъ вертѣться передъ зеркаломъ, а зеркало часто представляетъ прекраснѣйшую изъ страницъ, съ чѣмъ могутъ соглашаться даже и философы. За столомъ предсѣдательствовала моя жена, такъ какъ она непремѣнно хотѣла разрѣзывать все сама, какъ дѣлала ея мать, и по этому поводу разсказывала намъ исторію каждаго блюда. Послѣ обѣда я всегда приказывалъ уносить столъ, чтобы дамы отъ насъ не уходили, и иногда мои дочери давали намъ очень пріятные концерты прй содѣйствіи своего учителя музыки. Прогулка, чаепитіе, деревенскіе танцы и игра въ фанты помогали коротать день безъ помощи картъ, такъ какъ я терпѣть не могъ карточныхъ игръ, кромѣ трикъ-трака, въ который мы иной разъ игрывали съ моимъ старымъ другомъ по два пенни за партію. Тутъ кстати необходимо упомянуть объ одномъ знаменательномъ обстоятельствѣ, которое случилось со мною въ послѣдній разъ, какъ мы съ нимъ играли: мнѣ оставалось только покрыть четверку, а я пошелъ съ туза и двойки пять разъ подрядъ.