Чарльз Диккенс - Оливер Твист

Старый джентльменъ въ очкахъ начиналъ уже, повидимому, дремать надъ листомъ пергамента. Молчаніе длилось нѣсколько минутъ послѣ того, какъ мистеръ Бембль привелъ Оливера и поставилъ его противъ конторки.

— Вотъ, онъ, этотъ мальчикъ, ваша милость, — сказалъ Бембль.

Старый джентльменъ, читавшій газету, поднялъ голову на минуту и затѣмъ потянулъ за рукавъ другого стараго джентльмена, который тотчасъ же проснулся.

— О, такъ это и есть тотъ мальчикъ? — спросилъ старый джентльменъ.

— Тотъ самый, сэръ! — отвѣчалъ мистеръ Бембль. — Поклонись судьямъ, голубчикъ!

Оливеръ постарался собраться съ духомъ и поклонился. Онъ во всѣ глаза смотрѣлъ на напудренныя головы судей и съ недоумѣніемъ спрашивалъ себя, неужели они такъ и родились съ этой массой бѣлыхъ волосъ?

— Хорошо! — сказалъ старый джентльменъ. — Надо полагалъ, что ему очень нравится ремесло трубочиста?

— Любитъ его до безумія, ваша милость, — отвѣчалъ Бемблъ, — слегка щипнувъ Оливера, чтобы онъ не смѣлъ отрицать этого.

— Онъ, слѣдовательно, хочетъ быть трубочистомъ? продолжалъ спрашивать старый джентльменъ.

— Если завтра мы подумаемъ отдать его учиться какому нибудь другому ремеслу, то онъ, ваша милость, навѣрное убѣжитъ, — отвѣчалъ Бембль.

— Этотъ человѣкъ будетъ, слѣдовательно, его хозяиномъ да, сэръ? Хорошо ли вы будете обращаться съ нимъ и достаточно кормить его? Все ли будете дѣлать, что ему нужно? — спросилъ старый джентльменъ.

— Разъ я сказалъ буду, значитъ буду, — проворчалъ мистеръ Гамфильдъ.

— Рѣчь у васъ грубая, мой другъ, но на видъ вы кажетесь честнымъ и чистосердечнымъ человѣкомъ, — продолжалъ старый джентльменъ, внимательно присматриваясь къ кандидату на премію, гнусное лицо котораго служило вѣрнымъ отпечаткомъ его жестокости. Но судья былъ наполовину слѣпъ и почти впалъ въ дѣтство, а потому не могъ такъ вѣрно разсуждать, какъ другіе.

— Надѣюсь, сэръ, что такъ, — отвѣчалъ мистеръ Гамфильдъ.

— Я не сомнѣваюсь въ этомъ, мой другъ, — продолжалъ старый джентльменъ, поправляя очки на носу и отыскивая чернильницу.

Наступилъ критическій моментъ въ судьбѣ Оливера. Будь чернильница на томъ мѣстѣ, гдѣ ее думалъ найти старый джентльменъ, онъ погрузилъ бы въ нее перо, подписалъ бы контрактъ и Оливера немедленно бы увели. Но такъ какъ она находилась непосредственно подъ самымъ его носомъ, то онъ, глядя, по естественному ходу вещей, поверхъ контракта, не нашелъ ее, само собою разумѣется; во время этихъ поисковъ онъ нечаянно взглянулъ прямо передъ собой и тутъ только увидѣлъ блѣдное и испуганное лицо Оливера Твиста, который, вопреки предостерегательнымъ взорамъ и щипкамъ Бембля, смотрѣлъ на отталкивающую физіономію своего будущаго хозяина съ такимъ ужасомъ и страхомъ, что этого не могъ не замѣтить даже полуслѣпой судья. Старый джентльменъ положилъ перо и перевелъ взоръ съ Оливера на мистера Лимбкинса, который, взявъ понюшку табаку, старался придать своему лицу самое спокойное и беззаботное выраженіе.

— Мой мальчикъ! — сказалъ старый джентльменъ, облокачиваясь на конторку. Оливеръ вздрогнулъ и оглянулся съ удивленіемъ. Нельзя не извинить его за это: голосъ звучалъ такъ странно ласково, а всѣ странные звуки пугали его. Дрожь пробѣжала по всему тѣлу его и онъ залился слезами.

— Мой мальчикъ! — повторилъ старый джентльменъ, — ты такъ блѣденъ и встревоженъ. Въ чемъ дѣло?

— Сторожъ, отойдите отъ него нѣсколько въ сторону, — сказалъ другой джентльменъ, откладывая газету и съ видимымъ интересомъ прислушиваясь къ разговору. — Не бойся, мальчикъ, и разскажи намъ въ чемъ дѣло.

Оливеръ упалъ на колѣни, поднялъ руки кверху и, ломая ихъ, сталъ молить, чтобы его отослали обратно въ темную комнату… замучили голодомъ… исколотили… убили, наконецъ, если нужно, но только не отдавали этому ужасному человѣку.

— Богъ мой! — воскликнулъ Бембль, выразительно подымая кверху глаза и руки. — Богъ мой! Сколько я не видалъ сиротъ, Оливеръ, ни одинъ изъ нихъ не былъ такъ хитеръ и лукавъ… Ты самый наглый изъ нихъ.

— Придержите вашъ языкъ, сторожъ, — сказалъ второй старый джентльменъ, когда Бембль кончилъ свои восклицанія.

— Простите, ваша милость, — сказалъ Бембль, не вѣря своимъ ушамъ. — Не ко мнѣ ли обратилась ваша милость?

— Да! Придержите вашъ языкъ.

Старый джентльменъ въ черепаховыхъ очкахъ взглянулъ ли своего товарища; тотъ выразительно кивнулъ ему.

— Мы отказываемся подписать этотъ контрактъ, — сказалъ старый джентльменъ и отложилъ въ сторону пергаментъ.