Гийом Аполлинер - Т. 3. Несобранные рассказы. О художниках и писателях - статьи; литературные портреты и зарисовки

Во время войны он был самым остроумным сотрудником «Бюллетен дез арме де ля репюблик». Умер он в 1918 г., когда еще не смолк мрачный грохот «больших Берт» и воздушных бомбардировок.

Незадолго до войны я познакомился с г-ном Мишелем Понсом, поэтом-ресторатором, за которого на выборах в Академию отдал свой голос Морис Баррес, и он пригласил меня зайти к нему. Через несколько дней после нашего знакомства я в пять вечера пришел в «Ресторан Мишеля Понса» на улице Мулен.

Седоволосая женщина с приветливым лицом сказала мне, что хозяин на втором этаже, и я по небольшой винтовой лестнице поднялся туда.

Там в зальце с низким потолком Мишель Понс вместе со своим другом, сапожником-философом Андре Жайе, при свете газового рожка наклеивал газетные вырезки с отзывами на его последнюю книжку стихов «Песни лишенного корней».

Мишель Понс находится в расцвете сил, волосы у него темные, росту он не очень высокого, но широк в плечах и твердо стоит на ногах. Он легко приходит восторг, еще легче его рассмешить, и любой свой рассказ он сопровождает жестикуляцией сильных рук.

Его друг, сапожник-философ, являет ему разительный контраст. Он очень высокий и очень худой, но именно поэтому, несмотря на седые волосы, выглядит очень молодо. Лицо у него спокойное и умиротворенное. Сильное косоглазие придает его взгляду некую нездешность и таинственность. Говорит он мало, но каждое его высказывание исполнено здравого смысла, а когда слушает, видно, что он взвешивает и оценивает то, что ему говорят, однако принуждает себя судить о собеседнике со всей благожелательностью. Одет он чрезвычайно аккуратно, и хотя носит ту одежду, какую носят ремесленники, его рост и манеры придают ей подлинную элегантность. Он мне сразу же напомнил моего самого давнего друга Рене Дализа, на которого он очень похож.

После взаимных представлений я вместе с обоими моими коллегами просмотрел вырезки, которые только что наклеил Мишель Понс, а потом проглядел все те, которые он получил прежде, их оказалось немало.

Ничто не вызывает большего любопытства, чем человек, занимающийся ремеслом и имеющий какие-то интеллектуальные интересы. А то, что Мишель Понс соединяет в себе поэта и ресторатора, возбуждает удивление даже в Австралии. Интервьюировали его гораздо больше, чем г-на Эдмона Ростана, фотографии же его публикуются так же часто, как фотографии какой-нибудь великой актрисы.

Кстати, я отметил, что Мишель Понс и Андре Жайе, придавая большое значение рекламе, старательно делают все необходимое, чтобы их имена упоминались как можно чаще.

— Но если ты убежден, что то, что ты пишешь, идет на пользу людям, — сказал мне сапожник-философ, — разве не закономерно использовать все средства, чтобы привлечь их внимание?

Чуть позже в комнату ворвался чрезвычайно живой рыжий паренек высокого роста с очень приятным лицом, глядя на которого я почему-то подумал о самом старшем из братьев мальчика-с-пальчика: он бросился на шею Андре Жайе и расцеловал его в обе щеки. Это оказался его сын, ученик кондитера.

— Он хочет стать поваром, — сказал философ, — а я подумал, что сначала ему нужно обучиться ремеслу кондитера… У меня есть связи среди кулинаров, и если бы он стал знаменитым поваром, соперником Карема или Экофье [158], его судьбе можно было бы только позавидовать. Так что этот приятный и благоразумный человек не понуждает сына вырваться из своего сословия, а напротив, хочет дать ему средство достичь значительного положения, оставаясь в том же состоянии.

Что же до Мишеля Понса, он, забыв о судьбе своей новой книги, забросал вопросами друга, интересуясь, разослал ли он уже экземпляры своего сочинения «Теория успеха» лицам, которые могут оказаться полезными. Он также надавал ему множество советов о тех шагах, какие следует предпринять, и я узнал, что Мишель Понс не только лично занимался изданием книги друга, но после выхода ее в свет сделал многое, дабы обеспечить ей успех, в частности, написал о ней несколько хвалебных статей.

Я распрощался с обоими друзьями и, когда, держа под мышкой «Песни лишенного корней», раскрыл «Теорию успеха», то тут же замурлыкал провансальскую песню, которую опубликовал Мистраль: