Эдвард Форстер - Говардс-Энд

— Кстати, Маргарет, мы в любом случае могли бы пригласить молодого человека в столовую. Там одна-единственная майолика — да и то тарелка прочно прикреплена к стене. Я, право, расстроена, что он так и не выпил чаю.

Это незначительное происшествие произвело на трех женщин большее впечатление, чем можно было бы предположить. Оно осталось в памяти, словно шаги гоблина, словно намек на то, что не все к лучшему в этом лучшем из миров и что под надстройками богатства и искусства бродит недоедающий юноша, который нашел свой зонтик, но не оставил после себя ни имени, ни адреса.

Нас не интересуют очень бедные люди. О них нечего и думать, ими занимаются только статистики и поэты. Наш рассказ о благородном сословии или о тех, кто вынужден делать вид, что принадлежит к таковому.

Молодой человек, Леонард Баст, находился на самом краю этого социального слоя. Сам он еще не рухнул в пропасть, но уже мог отчетливо ее разглядеть, а его знакомые частенько падали вниз и переставали представлять собою что бы то ни было. Он понимал, что беден, и готов был это признать, но скорее умер бы, чем согласился с превосходством богатых. Наверное, такая позиция молодого человека весьма похвальна. Однако в том, что он все-таки уступал большинству богатых, нет ни малейшего сомнения. Он не был таким же учтивым, как среднестатистический богач, таким же образованным, таким же здоровым и таким же привлекательным. И разум его, и тело недоедали, ибо он был беден, а будучи человеком современным, он постоянно желал иметь лучшую пищу. Живи он несколько столетий назад, в ярко расцвеченных цивилизациях прошлого, он обладал бы определенным статусом и его доходы соответствовали бы положению. Но в теперешнем мире, где воспарил ангел демократии, покрыв различные классы тенью своих кожистых крыл и провозгласив: «Все люди равны — то есть равны все, у кого есть зонтики», — молодой человек был вынужден утверждать свое благородство, чтобы не свалиться в пропасть, где ничто уже не имеет значения и где не слышны лозунги демократии.

По дороге с Уикем-плейс молодой человек попытался первым делом доказать себе, что он ничуть не хуже девиц Шлегель. Испытывая смутное ощущение уязвленной гордости, он старался уязвить их в ответ. Скорее всего они не леди. Разве настоящие леди пригласили бы его на чай? Несомненно, это холодные и брюзгливые девицы. С каждым шагом в нем усиливалось чувство превосходства. Разве настоящая леди станет говорить об украденном зонтике? Быть может, они все-таки воровки, и, если бы он вошел в дом, сунули бы ему в лицо платок с хлороформом. Довольный собой, он дошел до здания парламента. Там его голодный желудок дал о себе знать, назвав дураком.

— Добрый вечер, мистер Баст.

— Добрый вечер, мистер Долтри.

— Приятного вечера.

— И вам того же.

Мистер Долтри, знакомый клерк, прошествовал далее, а Леонард остановился в раздумье, сесть ли ему на поезд и хоть немного проехать, заплатив один пенс, или идти пешком. Он решил идти пешком — не следует потакать своей слабости, к тому же он изрядно потратился на Куинс-Холл. И он перешел Вестминстерский мост, миновал больницу Святого Фомы, а потом двинулся по огромному тоннелю, проложенному под главной юго-западной линией в Воксхолле. В тоннеле он остановился и прислушался к грохоту поездов. Острая боль пронзила голову, и он ощутил точную форму своих глазниц. Не сбавляя скорости, он с трудом осилил еще одну милю и вышел в начало Камелия-роуд, где проживал в настоящее время.

Здесь он снова остановился и с осторожностью посмотрел по сторонам, точно кролик, готовый нырнуть в нору. С обеих сторон поднимались очень дешевые многоквартирные дома. Вниз по дороге возводились еще два здания, а за ними сносили старый дом, чтобы на его место втиснуть следующие два. Подобную картину можно было наблюдать по всему Лондону независимо от района — кирпичная кладка поднимается и рушится с неугомонностью воды в фонтане, по мере того как в город прибывают все новые и новые жители. Скоро Камелия-роуд, словно крепость, будет доминировать над окружающим пейзажем, хотя продлится это недолго. Совсем недолго. Уже есть планы возведения многоквартирных домов и на Магнолия-роуд. Но пройдет еще несколько лет и все дома на обеих улицах могут снова пойти под снос и новые здания невообразимого пока еще размера могут подняться на месте снесенных.

— Добрый вечер, мистер Баст.

— Добрый вечер, мистер Канингем.