Винсенто Бласко Ибаньес - Обнаженная Маха

Реновалес гневно укорял себя. Но тщетно старался преодолеть привычку, которая каждый вечер приводила его в дом графини.

«Больше я туда не пойду, — яростно повторял он про себя, вновь возвращаясь в свою мастерскую. — Неплохую роль выбрал ты себе, Мариано! Подпеваешь любовному дуэту в хоре всех этих старых болванов... Ох и штучка же эта графиня!»

Но назавтра опять шел к ней. Вспоминал, как высокомерно и надменно держится Монтеверди, с каким пренебрежительным выражением принимает проявления восторга от своей любовницы, и в сердце его оживала надежда. Вскоре Конче надоест эта кукла с усиками, и она обратит свой взор на него, на настоящего мужчину.

Художник чувствовал, как изменился его характер. Теперь он был совсем другим и прилагал немало усилий, чтобы дома не заметили этой его перемены. Понимал, что влюбился, и в душе радовался, как всегда радуется в таких случаях человек зрелого возраста, усматривая в этом возвращение молодости, начало второй жизни. Его влекло к Конче, потому что он страстно стремился нарушить скучное однообразие своего существования, стать таким, как другие, отведать терпкого напитка неверности, вырваться на мгновение за строгие высокие ограды, замыкающие пустыню его брака, все больше зарастающую сорняками и бурьяном. Сопротивление, оказываемое графиней, раздражало его, распаляло в нем желание. Он толком не мог понять, что именно чувствует: может, простое физическое влечение, а может, ущемленное самолюбие, горькое разочарование от того, что им пренебрегли, когда он спустился с вершин добродетели, где так долго восседал, с дикой гордостью веря, что лучи его славы озаряют весь мир и стоит только протянуть руку, как все земные наслаждения станут ему доступны.

Он чувствовал горькое унижение от своей неудачи; просто кипел от глухого гнева, когда сравнивал себя, уже немолодого седовласого мужа, с тем красивым мальчиком от науки, который, казалось, свел графиню с ума. Ох, женщины, женщины! Еще хвастаются своими интеллектуальными увлечениями, манерничают в восторге перед знаменитостями!.. Все ложь! Если они и любят талант, то только в надлежащей оправе, в молодом и красивом теле...

Однако Реновалес был упрям ​​и твердо решил преодолеть сопротивление графини. Он без раскаяния вспоминал о сцене, которая состоялась между ним и женой ночью в спальне, когда жена пренебрежительно заявила, что с графиней у него ничего не получится. Презрительное предсказание Хосефины только добавляло ему сил и поощряло не сворачивать с выбранного пути.

Конча манила его и отталкивала одновременно. Несомненно, влюбленность маэстро льстила ее тщеславию. Она смеялась над его страстными признаниями, превращая их в шутку, отвечала всегда в одном тоне: «Будьте же серьезны, маэстро! Это вам никак не подходит. Вы великий человек, вы — гений. А роль влюбленного студента оставьте для мальчиков». Но когда он, разъяренный этими изощренными насмешками, клялся себе, что больше никогда сюда не вернется, она, казалось, угадывала его мысли и становилась ласковой, проявляла к нему живой интерес, и снова пробуждала надежду на близкий триумф.

Когда он обиженно замолкал, графиня сама заводила разговор о любви, о вечной страсти, которая соединяет высокоинтеллектуальные натуры, о страсти, основанной на гармонии мыслей; и продолжала эту опасную болтовню, пока маэстро не ободрялся и вновь не переходил в наступление, предлагая свою любовь и получая в ответ ту же доброжелательную и одновременно ироническую улыбку — словно графиня видела в нем большого неразумного ребенка.

Так и жил маэстро между надеждой и отчаянием, то воодушевляясь, то падая духом, но никак не мог освободиться от этой женщины, завораживающей его. С изобретательностью школяра он искал встреч с глазу на глаз, придумывал поводы, чтобы появиться у графини в необычное время, когда рядом не было завсегдатаев ее свиты. И бледнел от гнева, если заставал там красивого доктора, ощущая вокруг себя ту пустоту, которая окутывает незваного гостя в момент его нежданного появления.

Неопределенная надежда встретиться с графиней в Монклоа, провести с нею целых полдня, не имея перед глазами той группы невыносимых сеньоров, что крутились вокруг нее со своей слюнявой влюбленностью, не давала ему уснуть всю ночь и все следующее утро, словно действительно его ждало любовное свидание. Придет ли она? Не было ли ее обещание мгновенной прихотью, о которую она тут же забыла?.. Он послал записку бывшему министру, с которого писал портрет, чтобы тот не приходил сегодня на сеанс. Сразу после второго завтрака он взял извозчика и велел ему гнать во весь опор, чтобы летел, а не ехал...