Джеймс Купер - Зверобой

— Я все видела, и мне очень грустно, что это случилось, ибо я надеялась, что вы не станете платить ударом за удар, а постараетесь добром воздать за зло.

— Ах, Гетти, это, быть может, хорошо для миссионеров, но с такими правилами небезопасно жить в лесах! Пантера жаждал моей крови и был настолько глуп, что дал оружие мне в руки в ту самую минуту, когда покушался на мою жизнь. Было бы неестественно не поднять руку в таком состязании, и это только опозорило бы меня. Нет, нет, я готов каждому человеку воздать должное и надеюсь, что вы засвидетельствуете это, когда станут расспрашивать о том, что вы видели сегодня.

— Разве, Зверобой, вы не хотите жениться на Сумахе теперь, когда она лишилась и мужа и брата, которые кормили ее?

— Неужели у вас такие понятия о браке, Гетти? Разве молодой человек может жениться на старухе? Это противно рассудку и природе, и вы сами поймете это, если немного подумаете.

— Я часто слышала от матери, — возразила Гетти, отвернувшись, — что люди никогда не должны вступать в брак, если они не любят друг друга гораздо крепче, чем братья и сестры; я полагаю, вы именно это имеете в виду. Сумаха стара, а вы молоды.

— Да, и она краснокожая, а я белый. Кроме того, Гетти, предположите, что вы вышли замуж за человека ваших лет и положения — например, за Гарри Непоседу (Зверобой позволил себе привести этот пример только потому, что Гарри Марч был единственный молодой человек, знакомый им обоим), — и предположите, что он пал на тропе войны; неужели вы согласились бы выйти замуж за его убийцу?

— О, нет, нет, нет! — ответила девушка, содрогаясь. — Это было бы грешно и бессердечно, и ни одна христианка не решилась бы на такой поступок. Я знаю, что никогда не выйду замуж за Непоседу, но если бы он был моим мужем, я бы ни за кого не вышла после его смерти.

— Я так и знал, что вы поймете меня, когда вдумаетесь во все обстоятельства. Для меня невозможно жениться на Сумахе. Я думаю, что даже смерть будет гораздо приятнее и естественнее, чем женитьба на такой женщине…

— Не говорите так громко, — перебила его Гетти. — Я полагаю, ей неприятно будет слышать это. Я уверена, что Непоседа женился бы даже на мне, лишь бы избежать пыток, хотя я слабоумная; и меня бы убила мысль, что он предпочитает лучше умереть, чем стать моим мужем.

— Что вы, девочка! Разве можно сравнивать вас с Сумахой? Ведь вы хорошенькая девушка, с добрым сердцем, приятной улыбкой и ласковыми глазами. Непоседа должен был бы гордиться, обвенчавшись с вами в самые лучшие и счастливые дни своей жизни, а вовсе не для того, чтобы избавиться от угрожающей беды. Однако послушайтесь моего совета и никогда не говорите с Непоседой об этих вещах.

— Я не скажу ему об этом ни за что на свете! — воскликнула девушка, испуганно оглядываясь вокруг и краснея, сама не зная почему. — Мать всегда говорила, что молодые женщины не должны навязываться мужчинам и высказывать свои чувства, пока их об этом не спросят. О, я никогда не забываю того, что говорила мне мать! Какая жалость, что Непоседа так красив! Не будь он так красив, я думаю, он меньше нравился бы девушкам, и ему легче было бы сделать свой выбор.

— Бедная девочка, бедная девочка, все это довольно ясно! Не будем больше говорить об этих вещах. Если бы вы были в здравом уме, то пожалели бы, что посвятили постороннего в ваш секрет… Скажите мне, Гетти, что сталось с гуронами? Почему они оставили вас бродить по этой косе, как будто вы тоже пленница?

— Я не пленница, Зверобой, я свободная девушка и хожу везде, где мне угодно. Никто не посмеет обидеть меня. Нет, нет, Гетти Хаттер ничего не боится, она в хороших руках. Гуроны собрались вон там в лесу и внимательно следят за нами обоими, — за это я могу поручиться, потому что все женщины и даже дети держатся начеку. Они хоронят тело бедной девушки, которая была застрелена прошлой ночью, чтобы враги и дикие звери не могли найти ее. Я сказала им, что отец и мать лежат в озере, но не согласилась показать, в каком месте, так как Юдифь и я совсем не желаем, чтобы язычники покоились на нашем семейном кладбище.

— Увы мне! Да, это ужасная вещь — стоять здесь живым и полным гнева, с душой, охваченной яростью, а затем какой-нибудь час спустя убраться в подземную нору, прочь от человеческих глаз! Никто не знает, что может с ним случиться на тропе войны…

Тут шуршание листьев и треск сухих веток прервали речь Зверобоя и возвестили ему о приближении врагов. Гуроны тесно столпились вокруг места, подготовленного для предстоящего зрелища. Обреченная жертва стояла теперь на самой середине круга, а вооруженные мужчины расположились среди более слабых членов отряда с таким расчетом, что не осталось ни одного незащищенного пункта, сквозь который пленник мог бы прорваться наружу. Но пленник больше и не думал о бегстве: недавняя попытка показала ему, что немыслимо спастись от такого множества преследователей. Он напряг все свои душевные силы, чтобы встретить ожидавшую его участь спокойно и мужественно. В том, как он держал себя, не чувствовалось ни малодушной боязни, ни дикарского бахвальства.