Виллем Элсхот - Избранное

Доктор проверил пульс и послушал сердце. Потом он открыл Бризару рот и заглянул внутрь. Затем он оглядел присутствующих и спросил господина Брюло, не сын ли это его.

— Нет, доктор. Это один из моих клиентов.

— Он мертв, — констатировал доктор. — Я составлю заключение и пошлю в полицию.

С минуту все молчали, а мать Марии подошла поближе. Потом доктор ушел, и господин Брюло послал Луизу в полицию с просьбой, если возможно, забрать труп до ужина.

— Что нам с ним делать? — спросил Брюло жену, когда они остались одни. — Его ни в коем случае нельзя оставлять в парадной зале. А если его не заберут до утра? Боюсь, что так и будет. А завтра воскресенье. Скорее всего его заберут только в понедельник. Хорошенькое дело!

— Боже мой, — вздохнула госпожа Брюло. — Это ужасно. У меня нет ни одной свободной кровати. Бедняга остался мне должен за восемнадцать обедов и восемнадцать ужинов. Пожалуй, тебе стоит написать об этих семидесяти двух франках его родителям в Муаянмутье. Но попозже.

— Правильно, правильно, — сказал Брюло. — Продолжай давать в кредит! Мы положим его пока на одеяла в комнате прислуги.

Госпожа Брюло вздернула плечи.

— Вот еще выдумал. Алина не согласится. Она потом ни за что не станет спать в той комнате.

— Ишь какие нежности! — воскликнул господин Брюло. — Эта стервозная кухарка будет нами командовать?

— Вот как? Ты сошел с ума. Уж не думаешь ли ты, что я ради твоего удовольствия разгоню всю прислугу? А знаешь что? Давай положим его пока к госпоже Жандрон. Она подумает, что он спит. Если его не заберут до ужина, вечером решим, что делать дальше.

До этого господин Брюло не додумался и оценил предложение жены.

С помощью Алины и Марии они снова подняли Бризара и понесли его наверх.

Госпожа Жандрон сидела и соломенном кресле в ожидании ужина и, увидев приближающуюся процессию, спросила, не звонили ли уже.

— Еще нет, — успокоила ее госпожа Брюло. — Ужин будет готов только через час. Смотрите, госпожа Жандрон, это господин Бризар. Можно ему полежать на вашей постели до конца ужина?

— Конечно, пожалуйста, — ответила госпожа Жандрон. — Не стесняйтесь, господин Бризар.

— Положим под труп простыню и накроем его другой простыней, — предложила госпожа Брюло.

Алина вытащила из грязного белья, приготовленного для стирки, две простыни и разостлала одну из них на кровати. На нее положили Бризара и накрыли второй простыней.

— Вы спуститесь вместе с нами, госпожа Жандрон? — спросил Брюло.

— Нет, — ответила старуха. — Благодарю вас. Я приду, когда будет готов ужин.

Брюло вопросительно взглянул на жену.

— Пусть остается, — сказала та. — Ничего страшного не произойдет. Алина, займись делом, иначе мы сегодня останемся без ужина. Бедняга, какой ужасный удар для его родителей.

Все четверо вышли из комнаты, Алина впереди, за ней полька, которая снова поспешила присоединиться к матери. Ей совсем не улыбалось остаться наедине с супругами Брюло, чего доброго, нотариус заведет разговор об уплате долга.

Старуха осталась с покойником. В комнате, где одно сердце молчало, а второе едва билось, воцарилась тишина.

Наконец госпожа Жандрон поднялась из своего кресла, подошла к туалетному столику, напудрила щеки крахмалом и направилась к кровати. Она дрожала, как в тот вечер, когда впервые осталась наедине с мужчиной, много-много лет назад.

— Послушай, — прошептала она.

Не дождавшись ответа, она быстрым движением сдернула простыню с умершего, и свет, падавший прежде на полотно, осветил бледное лицо и черную бороду. Глаза были открыты.

Когда тело самоубийцы внесли в комнату, она его как следует не рассмотрела, да и имя его ничего ей не сказало — она не помнила никаких имен, кроме своего собственного и Брюло. Но теперь, стоя над Бризаром и глядя ему в лицо, она вспомнила, что встречала его за столом.

— Это ты всегда заказываешь двойную порцию мяса? — спросила она дружелюбно.

Бризар молчал.

— Отвечай же, — продолжала старуха.

Ей удалось, не упав, опуститься на одно колено, и она попыталась снять свои домашние туфли, которые для удобства служанок застегивались пряжкой. Тщетно она и тянула, и дергала застежку. От напряжения у нее на висках вздулись вены.

Убедившись в тщетности своих усилий, она схватилась за одеяло и встала на ноги.

— Никак не пойму, в чем дело, но я не могу снять их, — призналась она. — Помоги мне!

На сей раз она удивилась его упорному молчанию и внимательно осмотрела его руки, вытянутые вдоль тела.