Эльза Триоле - Анна-Мария

— Насколько я поняла, из государственной казны.

Женни бросилась ко мне, она смеялась, покрывала меня поцелуями…

— Анна-Мария, ты даже себе не представляешь, какая ты забавная! Ты становишься циником! В жизни не видела ничего милее!

Мне с трудом удалось ее утихомирить. Наконец она успокоилась, вытерла выступившие от смеха слезы.

— Но тебя все еще легко поймать на удочку, — сказала она, — ты думаешь, что он растратил казенные деньги, а я не верю. Он придумал эту небылицу, чтобы выудить у меня побольше; должно быть, наобещал — хотел пустить пыль в глаза, а выполнить обещание не сумел. А может быть, действительно прикарманил деньги, да только не служебные. Он настолько же глуп, насколько красив. Братец мой никак не может примириться со своим положением рядового чиновника; честолюбие толкает его бог знает на что… Ты слышала, как он сказал: «Они непобедимы…» Прислуживается к непобедимым!

Но тут уже я не могла следовать за ее мыслью. В разговорах парижан всегда наступает момент, когда я перестаю что-либо понимать. Сидя перед зеркалом, Женни приглаживала волосы щеткой, пудрилась, красила губы… пульверизатор сеял мельчайший ароматный дождь.

— Я не всегда выдерживаю характер, ведь это все же Жан-Жан, мой старший брат. Мадам Сюзанна запаздывает, она придет примерять мне уйму вещей… Хочешь присутствовать при этом тяжком испытании?

Она сняла платье. Потом спустила рубашку до пояса и подошла ко мне. На лице у нее появилось странное, незнакомое мне выражение, обнаженное выражение, иного определения не подыщу.

— Дай руку… — Женни взяла мою руку и приложила ее к своей левой груди. — Потрогай…

Я держала в руке ее грудь, такую маленькую, такую теплую, нежную…

— Ничего не нащупываешь вот здесь?

Действительно, под пальцами перекатывалось что-то твердое, словно припухшая железка.

— Не пойду к врачу, не хочу знать, что у меня рак.

Женни натянула рубашку. Во мне все похолодело от ужаса, с трудом шевеля помертвевшими губами, я произнесла:

— Не выдумывай…

— Сперва была лишь чуть увеличенная железка, а теперь опухоль… — Она снова положила руку на грудь… — Мне не больно… Не пойду к врачу… Ну, кончено, хватит… Смотри, я больше не думаю об этом, совсем не думаю.

Она сняла руку с груди и улыбнулась; теперь я не видела ни ее глаз, ни губ, ни даже волос, только эту улыбку. В дверь постучались: вошла мадам Сюзанна с кучей картонок.

Больше Женни не говорила о своей тревоге; раза два я пыталась ее расспросить, но в ответ она с таким удивлением роняла: «О чем это ты?», что я стала сомневаться, уж не приснилось ли мне все это. Страшный сон: зарубцевавшаяся рана на месте груди, чудовищно!.. Ампутация груди… ампутация… слово-то какое! Но в конце концов я отделалась от этого кошмара, от этих страшных мыслей. Как раз сейчас Женни особенно хороша, мадам Сюзанна творит чудеса, но мадам Сюзанна, это, так сказать, лишь вспомогательное средство… У Женни железный характер, огромная сила воли… Но вообще не знаю, что и думать о ней, — с одной стороны, такая сила, а с другой…

С ума сходить из-за пропавшего письма! В один прекрасный день я застала ее посреди спальни, где все было перевернуто вверх дном. Мебель не на своем месте, ящики старинного секретера, в котором Женни хранила свои бумаги, выдвинуты или совсем вынуты. Растрепанная Раймонда заглядывала под кушетку:

— Ведь это не впервые, Женни. Просто ты не умеешь искать…

— А раз ты умеешь, то почему до сих пор не нашла!

И она опрокинула целый ящик с письмами… Тихие зеленые воды комнаты грозно всколыхнулись: у Женни пропало письмо.

— Не теряла я его, оно само исчезло! За всю жизнь мне понадобилось одно-единственное письмо, и то как сквозь землю провалилось!

— Да что это за письмо?

— Не твое дело! Достаточно тебе знать, что оно в конверте, голубом конверте с французской маркой, — адрес написан крупным почерком…

Я не собиралась искать, меня ждал Рауль Леже, он обещал повести меня к одному своему приятелю, который уезжал на Острова: я хотела послать с ним весточку и подарки детям.

— Конечно, свидание с Раулем для тебя важнее письма, от которого зависит вся моя жизнь!

— Ты же не говорила, что от него зависит твоя жизнь!

Вращающаяся этажерка с книгами стремительно завертелась под рукой Женни.

— Убирайтесь отсюда все! — крикнула она и с размаху опустилась на пол, потом, выхватив наудачу из стоявшего возле нее ящика какое-то письмо, углубилась в чтение. Раймонда вышла вслед за мной. В коридоре я тихонько спросила: