Эльза Триоле - Душа

Только когда они вошли в спальню доктора, где стояла слишком широкая, слишком низкая кровать под парчовым покрывалом, задрапированная со всех сторон пологом, Кристо встрепенулся и спросил:

– Ты живешь здесь один, доктор?

Последнее слово он произнес с заминкой, но как назвать Альбером человека, который спит в такой богатой постели?…

– Да. – Доктор, словно сам удивленный этим обстоятельством, повторил с вопросительной интонацией: – Да?

Затем подошел к окну и задернул подбитые шелком занавеси.

– Прошу прощения, мадемуазель, что я привел вас в спальню, но я хочу продемонстрировать вам свою самую любимую вещь, сейчас вы ее увидите. Для этого я должен задернуть занавески и зажечь свет. Не трогайтесь с места, выключатель возле постели…

Спальня погрузилась во мрак… а потом ниша, помещавшаяся прямо напротив низкой кровати, внезапно осветилась ярким светом, как театральная рампа… В глубине ниши стоял маленький золоченый дворец, усыпанный драгоценными камнями, перед дворцом сад во французском стиле, по обе стороны сада две увитые розами арки, на них сидели крохотные птички… на первом плане озеро с лебедями, а от озера к дворцу, занимавшему весь задний план, вела главная аллея с фарфоровыми статуями по обеим сторонам. Перед дворцом маленькие фигурки в костюмах придворных… «Внимание!» – провозгласил доктор. Сцена вдруг ожила… сначала запели птички, потом пришли в движение фигурки; они входили во дворец, распахивавший перед ними свои двери, выходили в другие двери… лебеди заскользили по глади озера, крохотные птички на розах подняли головки, открыли клювики…

Беатриса вскрикнула от восторга, а Кристо представил себе, как доктор один в пустынном доме лежит на огромной кровати и, широко открыв в темноте глаза, не отрываясь смотрит на ярко освещенный прямоугольник. Дворец сиял, двери открывались и закрывались, фигурки двигались, суетились, лебеди скользили по озеру, птичий щебет звенел, как нежнейшая музыка…

– Продолжим осмотр, – сказал доктор, его смущало упорное молчание Кристо. – Сейчас я вам покажу еще другие сценки – и на этом конец.

Он открыл дверь в широкий коридор без окон, который, в сущности, был тупиком, так как никуда не вел. Направо и налево в стенах были ярко освещенные ниши, совсем такие же, как в спальне, и в каждой началось движение… В одной помещалось не менее двадцати человечков, и все они занимались своим делом: тут был кузнец, сапожник, трубочист… у дверей звонил почтальон, и на его звонок в домике открывалось два окошка, из одного выглядывала голова девушки, а из другого – старушки. Была сцена страшного суда с чертенятами, вилами и адским пламенем… Еще в одной нише крутились на трапециях акробаты…

Самый конец коридора не был освещен. Доктор подошел к выключателю, и яркий свет ламп осветил картину в большой золоченой раме… На картине был изображен деревенский пейзаж, просторы, вековые деревья, полноводная река, чуть дальше ветряная мельница… под мостом, склонясь над водой, прачки стирали белье… на мосту охотник с собакой… И вдруг все пришло в движение, завертелись крылья мельницы, зашагал по мосту вслед за побежавшей собакой охотник, прачки начали стирать белье по-настоящему, засвистели птицы, а на маленькой церквушке… здесь была и церковь… звонко пробили часы.

Оцепенев от изумления, Кристо забыл все на свете. Он глядел на этот прекрасный пейзаж, на эти деревья, реку, на перспективу, человеческие фигурки… на этот совсем настоящий, как в Лувре, прекрасный пейзаж… Его картина! Его жалкая, несчастная механическая картина! Можно умереть от стыда… Не подарит он Натали такую картину… Его картина! Все, что он мечтал сделать для Натали… И Кристо зарыдал!

– Слишком много впечатлений разом, – зашептала Беатриса, – на редкость впечатлительный ребенок…

Доктор даже не взглянул в ее сторону.

– Кристо, почему ты так огорчился? Может, решил, что твоя картина хуже? Ничего не могу сказать, я ее еще не видел, раз это твоя тайна, но… Приходите-ка ко мне оба с Марселем, снимем картину и вместе осмотрим механизм…

– Механизм! – Кристо сердито стряхнул с плеча руку доктора. – Подумаешь, старье! Ведь наш-то электрический!… А моя картина…

– Что твоя картина?

– Она не картина…

Беатриса старалась держаться как можно незаметнее. Повернувшись спиной к доктору и Кристо, словно превыше всего ее интересовала эта механическая картина, она, ничего не понимая, присутствовала при разыгравшейся драме.