Фрэнсис Фицджеральд - Краткое возвращение домой

— С минуту на минуту. Она только что звонила из Университетского Клуба.

Я сказал, что зайду чуть позже. Мы проживали в самом близком соседстве, и мне необходимо было побыть одному. Сойдя с крыльца, я вспомнил, что у меня нет ключа от ворот. Я двинулся в аллею, намереваясь пройти к нам кратчайшим путем, тем, которым мы пользовались в детстве. Снег все так же продолжал сыпаться, но в наступивших сумерках казался более густым. Высматривая заснеженную тропинку, я заметил, что задняя дверь у Бейкеров не заперта.

Не понимаю, что подтолкнуло меня изменить путь и войти в их кухню. Прежде я помнил всю прислугу Бейкеров по именам, теперь уже нет, но они меня, конечно же, знали и прервали разговор, как только я появился. Они поспешно принялись за работу, подчеркивая свою занятость множеством лишних движений, бесполезных жестов, ненужных восклицаний. Горничная смотрела на меня с тревожным видом, и я неожиданно понял, что ее беспокоит какое-то поручение. Я сделал ей знак следовать за мной в буфетную.

— Мне все известно, — сказал я. — Это очень серьезно. Привести миссис Бейкер, или вы сами пойдете и закроете заднюю дверь на ключ?

— Мистер Томсон, не говорите ничего госпоже.

— Тогда пусть оставят Элен в покое. Если не оставят, я узнаю… я узнаю это!

Я пригрозил, что обойду все конторы по найму, и ей уже никогда не удастся получить работу в нашем городе. Я вышел, основательно ее запугав. Дверь немедленно была заперта.

В тот же момент я услышал, как к парадному входу, скрипя шинами по снегу, подкатила машина. Это вернулась Элен. Я вошел в дом попрощаться с ней.

Ее сопровождали Джо Джелке и еще двое парней. Все трое не сводили с нее глаз. Лицо ее было того нежного оттенка розового цвета, который довольно часто встречается в наших краях и который остается прекрасным до сорока лет, затем расширение сосудов портит кожу красными пятнами. Холод разрумянил ее щеки, как у ребенка после вечернего купания. С Джо они почти помирились. Похоже, в своей влюбленности он совсем забыл произошедшее накануне. Я заметил, что смеется она чересчур громко, не обращая внимания ни на него, ни на других. Изо всех сил она желала, чтобы все ушли и она смогла ознакомиться с посланием, которое должна была передать служанка. Я знал, что никакого послания не будет и что она спасена. Общий разговор шел о балах в Нью-Хейвене и Принстоне. Потом мы четверо, каждый со своими беспокойствами, вышли и быстро расстались. Я вернулся домой в подавленном состоянии и около часа просидел в горячей ванне, размышляя о том, что для меня каникулы закончились, поскольку она уезжает. Гораздо острее, чем вчера, я ощущал ее отсутствие в моей жизни. Но что-то я забыл сделать, что-то очень важное, ускользнувшее от меня в суматохе. Это имело смутную связь с миссис Бейкер; кажется, я начинал вспоминать, что оно относилось к одной фразе, сказанной ею в нашем разговоре. Успокоенный насчет Элен, я забыл задать миссис Бейкер вопрос по поводу этой фразы.

Брокау — именно это, — к которым она должна была отправиться! Я хорошо знал Билла Брокау. Мы учились в Йеле в одном классе. И внезапно я вспомнил! Я резко сел в ванне: Брокау не было в Чикаго. Они собирались на Рождество в Палм-Бич!

Я выскочил из ванной мокрый, набросив на плечи полотенце, и кинулся в свою комнату к телефону. Дозвонился я сразу: Элен уже отправилась на вокзал.

К счастью, наша машина была на месте. Пока шофер подгонял автомобиль к двери, я поспешно натягивал одежду прямо на мокрое тело. Вечер был морозным, и мы быстро доехали до вокзала по сухому скрипящему снегу. Этот непредвиденный поворот событий вызвал во мне странное тревожное чувство собственной неприкрытости, которое рассеялось, когда показался вокзал, сверкающий огнями в холодной темноте. Наша семья в течение пятидесяти лет владела этим участком земли, на котором был возведен вокзал. Вероятно, это обосновывало некоторым образом мою безрассудную смелость. Возможно, я буду выглядеть, как Дон Кихот, бьющийся с ветряными мельницами, но я так прочно укоренен в истории этого города, что могу себе позволить выглядеть смешным. Впрочем, началось это дело плохо, очень плохо. Теперь я уже не верил, что Элен не угрожает никакая опасность: между ней и катастрофой, чреватой трагической развязкой, не стояло ничего и никого, кроме меня, — или полиции, или скандала. Не считая себя героем, я все же не мог допустить мысли, что Элен придется столкнуться со всем этим в одиночку.

Около восьми тридцати, с интервалом в несколько минут, в Чикаго отправлялось три поезда. Я знал, что она едет Берлингтонским. Он как раз отходил от платформы, когда я ворвался на перрон. Но я знал также, что едет она в одном купе с барышнями Ингерселл. Таким образом, до утра будет, что называется, под защитой.