Артур Шницлер - Тереза

У Терезы словно камень с души свалился. Спокойный настрой, в котором она провела следующие два дня, опять заставил ее осознать, в каком страхе и унынии при внешнем спокойствии прожила она все последние недели. Теперь ее состояние казалось ей совершенно естественным и почти не вызывало опасений. Неприятности, а тем более опасности, которых она так страшилась, исчезли, все было безоблачно.

Но когда она в условленный час поднималась по лестнице, все ее спокойствие вмиг улетучилось. Она поспешила позвонить, дабы не поддаться соблазну быстренько спуститься по лестнице и удрать. Горничная сообщила ей, что хозяйка уехала к своей пациентке за город и вернется лишь через несколько дней. Тереза облегченно вздохнула, как будто трудное дело было не отложено, а раз и навсегда улажено. На первом этаже, возле полуоткрытой двери в коридор, стояли и беседовали две женщины. При виде Терезы они разом умолкли и оглядели ее со странной понимающей улыбкой. Внизу, у входной двери, стоял фиакр. Незнакомый ей кучер так подобострастно приветствовал ее, словно хотел над ней подшутить. По пути домой ей все время казалось, что ее кто-то преследует. Правда, вскоре выяснилось, что она ошибалась, и теперь она уже не находила ничего особенного в том, что тот кучер вежливо поздоровался с ней, и никакой угрозы не было в том, что женщины на лестнице оглядели ее с понимающей улыбкой. Тем не менее ей было ясно, что она не сможет проделать этот путь еще раз или попытать счастья у другой отзывчивой дамы.

Терезе пришла в голову мысль поехать в Зальцбург к матери и во всем ей признаться. Должна же она будет войти в положение дочери и найти способ ей помочь. Ведь в ее романах встречаются куда более ужасные ситуации, но в конце все хорошо кончается. А какие подозрительные истории случались в их зальцбургском доме! Разве ночью из него не выскальзывали на улицу офицеры с дамами под вуалью? И разве мать не хотела сосватать ее со старым графом? Однако при всем том — чем мать могла бы ей помочь? И она отказалась от этого плана. Потом придумала уехать куда глаза глядят, где ее никто не знает, в чужом краю родить дитя и оставить его на воспитание бездетным супругам или же подарить навсегда, а то и просто положить дитя ночью перед чьей-нибудь дверью и убежать. Наконец она додумалась до того, что, может быть, стоит разыскать Альфреда, довериться ему и попросить у него совета.

Такие мысли, как и множество подобных, которые она тут же отбрасывала, кружились у нее в голове не только ночью или как только она оставалась одна, но и когда она сидела за столом с хозяйским семейством или гуляла с девочками, даже когда помогала им делать уроки. Тереза уже до такой степени привыкла выполнять свои обязанности машинально и безучастно, что действительно создавалось впечатление, будто никто не замечает, что происходит с ней и в ней.

Тем временем та женщина, к которой она в последний раз приходила за советом и помощью, должна была давным-давно вернуться в город, и однажды утром Тереза сказала себе, что самым разумным будет сходить к ней еще раз. Письменно, не называя своего имени, но напомнив о недавнем разговоре, она попросила принять ее на следующий день.

За несколько часов до намеченного визита пришло письмо от Казимира. Он писал, что ездил домой, к матери, удивлялся, что не получил от Терезы никаких вестей из Ишля, и лишь сегодня, только что, нашел ее письмо у привратника дома, «где мы с тобой некогда были так счастливы». Да, именно так было написано, и у Терезы сразу закружилась голова. Письмо кончалось заверением, что ему необходимо увидеться с ней, даже если на карту будет поставлена его жизнь.

Она понимала, что он лжет. Наверняка никуда он не уезжал и получил все ее письма, а не только это последнее. Но и эта ложь была частицей его самого, более того, именно лживость и делала его таким привлекательным и обольстительным. Тереза чувствовала, что ее любовь к нему так сильна, что отныне сможет удержать его и навсегда привязать к себе. А сперва, покуда это еще возможно — о, возможно будет еще долго, еще много недель, — не следует ничего сообщать ему о ее положении. То, что она рассказала раньше, он наверняка давно позабыл. Или же, если он даже помнит, а она больше ни словом не обмолвится, с готовностью поверит, что она тогда ошибалась. Только бы увидеть его, наконец-то вновь отдохнуть душой в его желанных объятиях.

Они встретились у входа в городской парк, как в то далекое и прекрасное время. Осенний вечер был холодным и неприветливым, а Казимир уже ожидал ее, когда она пришла. Она нашла его еще более худощавым и изящным, пелерины на нем не было, только совсем легкое светлое пальто с поднятым воротником. Он поздоровался с ней так, будто они в последний раз виделись только вчера. Да, спросил он, как получилось, что она ему ничего не писала? Но ведь она-то как раз писала, и письма даже были получены, робко возразила она. Что? Получены? Очевидно, каким-то проходимцем! Это чудовищно! Вот он задаст жару привратнику!