Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 15. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть третья

А между тем, всякий раз, где совершается действие, в котором принимают участие несколько людей, оно приказано.>

Если 1950 мне не подали или не тотчас же подали стакан воды или вместо стакана воды подали кружку кваса, то это происходит от того, что ряд предшествовавших приказаний не связался с отдаваемым приказанием. 1951 Для того, чтобы 1952 приказание было наверное исполнено, надо, чтобы 1953 человек выразил такое приказание, которое могло бы быть исполнено. Знать же то, что может и что не может быть исполнено, невозможно, не только для Наполеоновского похода на Россию, где принимают участие миллионы, но и для 1954 того, чтобы один человек подал другому стакан воды, ибо 1955 могут случиться миллионы препятствий. Вследствие этого 1956 -то и бывает, что из большого количества приказаний исполняется только одно.

Все невозможные приказания не связываются с событием 1957 и не бывают исполнены. Только те одни, которые возможны, связываются в последовательные ряды приказании, соответствующие рядам событий, и бывают исполнены. И точно так же, как неразрывной цепью, вытекая одно из другого и не имея начала, связаны между собой все события, так точно и связаны соответствующие ряды приказаний.

Итак, восстановляя необходимое условие времени, мы видим, что между событиями и приказаниями находится строгая зависимость.

Для того, чтобы понять, в чем состоит эта зависимость, необходимо восстановить другое упущенное условие всякого приказания, 1958 исходящего не от божества, но от человека, состоящее в том, что сам приказывающий человек участвует в событии. Это-то отношение приказывающего к тем, кому он приказывает, и есть именно то, что называется властью.

При каждом совокупном действии людей они складываются в известные группы таким образом, что 1959 наибольшее число людей 1960 принимают наибольшее прямое участие в самом действии и, всё уменьшаясь и уменьшаясь, число людей, принимающих прямое участие в действии, доходит до очень малого числа лиц или большей частью до одного 1961 лица.

Такое соединение есть вечная и неизбежная форма, в которой совершаются все совокупные действия людей.

Явление это повторялось и повторяется всегда, везде. Люди, для совершения совокупных действий: 1962 общих работ, суда, управления гражданского или церковного, войны — всегда складываются в группы, которые не только могут быть уподоблены, но совершенно верно выражены фигурами полушара, пирамиды или конуса, в которых наибольшее участие в самом действии распределяется в широком основании и наименьшее прямое участие на вершине.

Другое, не только подобие, но и намек на необходимость этой формы, мы находим в распределении частиц воды, принимающей всегда форму капли, и частиц песку, принимающих форму конуса, когда они сыплются сверху, и в форме полушара или конуса, который принимают муравьи или пчелы в своих совокупных действиях, или форму пирамиды, принимаемую идущей саранчею.

1964 признает, что существо, нанесшее ему оскорбление, невиновно, 1965 потому что тотчас же 1966 видит причину, произведшую действие.

Это то основание, вследствие которого 1967 мы можем почти верно предсказать поступки детей, стариков, 1968 больных или 1969 людей весьма ограниченных, как скоро нам известна причина, долженствующая произвести действие. На этом основании 1970 свобода и необходимость поступков людей, с одной стороны, представляется нам тем большею и меньшею, чем глупее и ближе рассматриваемый человек к животному, 1971 — и, с другой стороны, чем способнее судящий видеть причины поступка. 1972 На этом основании строится существующая во всех законодательствах невменяемость для детей, стариков и сумасшедших и уменьшающие вину обстоятельства. Вменяемость представляется большей или меньшей, смотря по большей или меньшей доступности причин действия и по большему или меньшему пониманию причин.

Как в случае высшей доблести, так и высшего злодейства, мы признаем наибольшую свободу. 1973 Когда 1974 поступок того или другого рода подлежит нашему суждению, мы говорим: не понимаю, как он мог быть так велик и гениален или так ужасен и жесток. Все мученичества людей, стоявших выше своего века, основаны только на наибольшей степени вменяемости, то есть свободы, признаваемой за теми действиями, причин которых не могли понимать люди, судившие их. Чем понятнее нам причина поступка, тем менее мы признаем свободу. Самоотвержение чужого человека без видимой цели представляет в наших глазах наибольшую свободу и потому заслугу. Самоотвержение отца, матери, самоотвержение с возможностью награды, более понятное, представляется менее заслуживающим сочувствия, менее свободным.