Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 15. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть третья

Всё лицо было весьма приятно, голос у него был тихий и почти нежный. Говорил он очень складно и кругло, всегда заканчивая свою речь 123 123 Зач.: <���и голосом> и беспрестанно прибавляя народные ласкательн[ые] и беспрестанно украшая ее поговорками, пословицами и ласкательными мужицкими словами, из которых в особенности он часто употреблял «соколик». 124 124 Зач.: Все не то что любили его, но всем очевидно было так легко с ним, что его присутствия не замечали, как не замечают присутствия света. Он говорил с тем Он говорил с теми русскими старыми приемами ласки и вежества, с которыми говорят в дальних деревнях. Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил в несчастии всё напущенное на него солдатское и 125 125 Зачеркнуто: усвоил свои старые мужицкие приемы. с удовольствием возвратился к старым мужицким приемам и речи. Он неохотно говорил про свое солдатское время, и когда рассказывал, то преимущественно из старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний крестьянского быта. Поговорки, которые он говорил очень часто, не были те солдатские, большей частью неприличные и бессмысленные присказки, но это были большей частью изречения того свода глубокой житейской мудрости, которой живет народ. 126 126 На полях рукописи рукой Толстого записан ряд народных пословиц и поговорок. См. т. 13, «Планы и заметки к «Войне и миру », вар. № 33, стр. 46 — 47. Платон Каратаев 127 127 Зач.: казалось не знал ничего 128 128 Зач.: на свете наизусть, кроме тех солдатских ответов, которые он в рекрутстве выучил из-за сильных побоев, и он не знал ни одной поговорки и пословицы. Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторять сказанное, Платон Каратаев не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, и, когда он говорил свои речи и начинал их, казалось, не знал, чем он кончит. Он был как бы живой сосуд, наполненный чистейшей народной мудростью, сам не зная этого. На всё всегда он был согласен, всем всегда доволен, на всё у него было словечко, иногда шуточное, иногда поразительно глубокое и тем более поразительное, что он говорил иногда совершенно противуположное тому, что он говорил 129 129 Зач.: час прежде, но и то, и другое было справедливо. Одно, что он не любил, это было драки, ссоры, брань, которые случались в балагане. В этих случаях он, видимо, приходил в беспокойство и до тех пор не успокоивался, пока ему не удавалось помирить ссорящихся. Физические силы и поворотливость его были таковы 130 130 Зач.: особенно первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром и вечером он молился на восток, быстро крестя свой лоб и грудь и шопотом приговаривая: «Господи помилуй. Богородица, помилуй, Никола угодник, помилуй и спаси нас» и потом, ложась, говорил вслух: «положи, господи, камушком, подыми калациком». И поутру вставал, подпрыгивая, и тоже вслух говорил: «лег — свернулся, встал — встряхнулся». Он никогда не бывал без работы и всё умел делать, он шил рубашки и сапоги, пёк, варил, тесал, строгал, и 131 131 Зач.: редко всегда находил себе дело. Он любил говорить и говорил хорошо; но любил тоже слушать. 132 132 Зач.: и умел Он любил слушать сказки, которые был в балагане один мастер рассказывать, но более всего любил слушать рассказы о настоящей жизни и так ласково и внимательно умел слушать, так кстати вставить словцо, что Пьер никому с таким удовольствием и подробностями не рассказывал с вою жизнь, как этому солдату.

Когда Пьера в первый раз ввели в новый балаган, все знали уже всё, что с ним было. Все оглянулись на него с любопытством, но первое время никто не подошел. Первый 133 133 Зачеркнуто: подошел приветствовал его Платон Каратаев, сидевший в углу за тачанием сапогов.

— Здравствуйте, барин, соколик, — сказал он. 134 134 Зач.: подходя к нему и подавая ему руку не тем приемом, которым пожимают руки выучившиеся тому от господ, где пожатие это имеет различные оттенки, а тем простым, мужицким приемом, который выражает неотвергаемую ласку. — Милости просим в наши хоромы. 135 135 Зач.: Мы живем В тесноте, да не в обиде. У нас житье 136 136 Зач.: здесь хорошее — обиды нету. 137 137 Зач.: Сюда, сюда Вот тут и садись, 138 138 Зач.: говорил он, провожая его в угол подле своего места. В лице его была жалость и желание помочь и <���разве[селить]> рассеять испуганного Пьера. — проговорил Каратаев, опрастывая ему место.