Уйда - С волками жить...

— Не слушайте ее, — быстро проговорил Иура, — вам она может только повредить… Все здесь хороши, нечего сказать.

— Неужели так легко человека погубить?

— Так же легко, как запачкать перчатку, — угрюмо проговорил он.

Вера слегка вздохнула; жизнь представлялась ей делом мудреным.

— Как могли вы стать тем, что вы есть, вы, дочь Долли!

— Я стараюсь быть такою, какою бы желал видеть меня отец, — шепотом проговорила она.

Иура был тронут.

— Желал бы я, чтоб отец ваш охранял вас, — промолвил он. — В нашем свете, дитя мое, вы очень будете нуждаться в Ангеле-Хранителе. Впрочем, может быть, вы сами сумеете охранять себя. По крайней мере, я на это надеюсь.

Он крепко пожал ей руку и сильно побледнел.

— Вы очень добры, что думаете обо мне, — не без волнение проговорила она.

— Как же о вас не думать, — краснея, пробормотал Иура, и прибавил:- Моя заботливость не должна вас удивлять, я такой друг вашей матери.

— Да, — серьёзно ответила она.

— Правда ли, что Зуров хочет жениться на вашей дочери? — спросил Иура у Долли, в тот же вечер.

Леди Долли на это как-то неопределенно улыбнулась.

— О, нет, не знаю, так много болтают, не думаю, чтоб он серьёзно — а вы?

— Не знаю, — коротко ответил он. — Но вы этого желаете?

— Конечно, я желаю всего, что может составить ее счастие.

Он громко рассмеялся.

— Что за лицемерки, эти женщины! — воскликнул он от всей души.

Несколько дней спустя Иура уехал к отцу в Шотландию, и перед отъездом имел продолжительный разговор с лэди Долли, в котором высказал ей все, что знал о ветреной жизни Зурова в Париже.

Она слушала рассеянно, очевидно, не придавая веры его словам.

Прошло еще несколько дней; однажды вечером во время спектакля, на котором Верэ не присутствовала, так как на домашнем театре в Фелиситэ давалась какая-то чересчур уж неприличная оперетта, Зуров подсел к лэди Долли, и с той недоброй улыбкой, которой она так боялась, без дальних околичностей, сказал ей:

— Не правда ли, милэди, мы всегда были добрыми друзьями, вы меня хорошо знаете и можете судить обо мне беспристрастно. Что бы вы сказали, если б я сознался вам, что ищу руки вашей дочери?

Лэди Долли молчала.

— У каждой матери для вас один ответ, — с усилием, наконец, заговорила она. — Вы слишком добры, и я слишком счастлива.

— Так я могу говорить с ней завтра?

— Позвольте мне прежде потолковать с ней, — быстро проговорила она, — она так еще молода!

— Как вам угодно. Скажите ей, что я сам и все, что я имею — у ее ног.

— Что вы только нашли в ней, Господи Боже мой! — воскликнула она с изумлением.

— Она избегала меня, — отвечал Зуров, и потом прибавил самым любезным тоном:- К тому же, она ваша дочь.

Оркестр заиграл, занавес взвился.

— Здесь очень жарко, — прошептала леди Долли, — нельзя ли отворить окно? Вы меня так удивили…

«Никогда мне не убедить ее», — думала леди Долли, широко раскрытыми глазами глядя в темноту своей спальни, в течении длинной, бессонной ночи.

На следующее утро Верэ возвращалась из саду с полными цветов руками, и тихонько пробиралась по корридору, боясь разбудить кого-нибудь, как вдруг дверь из комнаты матери отворилась, и до ушей девушки долетел ее голос, звавший ее.

Верэ вошла свеженькая и веселая, с невысохшей еще росой на волосах.

Мать, уже облеченная в изящный утренний капот бирюзового цвета, раскрыла объятие, приняла в них дочь и напечатлела поцелуй на лбу ее.

— Дорогое дитя мое, — прошептала она, — у меня есть для тебя новость, новость, которая меня несказанно радует, Верэ.

— Да? — промолвила дочь, стоя перед нею с широко раскрытыми глазами.

— Очень, очень радует, так как обеспечивает твое счастие, — продолжала мать. — Может быть, ты и догадываешься в чем дело, дитя, даром что так молода, и почти не знаешь, что такое: любовь. Верэ, мой старый друг князь Зуров просил у меня твоей руки.

— Мама! — Верэ сделала шаг назад, и остановилась. Безмолвное изумление, полное недоверие, невыразимое отвращение отразились на лице ее.

— Ты удивлена, милочка, — продолжала, между тем, лэди Долли самым любезным тоном, — понятно, ты такое дитя. Но, подумав с минуту, ты увидишь, как лестно для тебя это предложение, ты…

— Мама, — снова вскрикнула девушка, и на этот раз то был крик ужаса.

— Не повторяй, сделай милость: мама, мама! — ты знаешь, что я это ненавижу! — заговорила лэди Доли уже более естественным тоном. — Ты такая глупенькая, придумать не могу, что он в тебе нашел, но что-нибудь да нашел же, если хочет на тебе жениться. Это очень хорошая и выгодная партия, Верэ, — лучшей и желать нечего.