Джим Томпсон - Кидалы

— Ладно, — сказала Лилли. — Молодец! Тебе деньги не нужны, так? Тебе они не нужны, или ты их не хочешь. Так отдай их мне, черт возьми!

Рой вздохнул; он попытался объяснить ей самое сложное: иногда делаешь человеку больно лишь для того, чтобы ему помочь. И теперь, разговаривая с ней, видя, как она мучается, в нем возникло бессознательное, почти садистское ликование. Вспомни детство, — быть может, все началось в том далеком времени, когда я знал, что такое хотеть или страстно желать, а мне отказывали, потому что это было для моей же пользы. Теперь наступила его очередь отказать. Теперь он мог поступить правильно, — и это было единственно верным решением, — просто ничего не делая. Так сутенер воспитывает свою шлюху: слушая ее мольбы и давая ей очередную пощечину... И вот он — мудрый сильный муж, который учит свою беспутную жену... Его подсознание отметило эту связь между ними, непристойную, запретную и пока еще не признанную ими самими. Он должен защитить ее. Уберечь от опасности, которую без сомнения навлекут на нее эти деньги. И тогда она будет рядом...

— Слушай, Лилли, — сказал он рассудительно. — Эти деньги когда-нибудь закончатся, может, лет через семь-восемь. И что ты тогда будешь делать?

— Что-нибудь придумаю, не беспокойся.

Рой спокойно кивнул.

— Да, — сказал он. — Ты придумаешь. Затеешь очередную аферу. Найдешь очередного Бобо Джастеса, который будет тебя бить и прожигать на твоей руке дырки. Так все и кончится, Лилли, — так или еще хуже.

Если ты не можешь все изменить сейчас, когда ты еще относительно молода, то как же тебе это удастся в пятьдесят?

— Пятьдесят!

В этом слове чувствовалась старость, запах уродства, мышиный профиль смерти...

А Кэрол? Да, Кэрол! Милая, желанная девочка. Возможно, кроме этой — до сих пор не признанной — связи, та самая, единственная, на всю жизнь, девочка. Но она была только обманкой, пешкой в игре на жизнь и смерть — и любовь — между Роем и Лиллиан Диллон. Поэтому...

— Вот такие дела, Лил, — сказал Рой. — Вот потому я не могу дать тебе деньги. Это я и хотел сказать...

Его голос замер, и он отвел взгляд.

Через секунду Лилли кивнула.

— Знаю, что ты хотел сказать, — произнесла она. — Теперь знаю.

— Ну, — он нелепо растопырил руки, — это и вправду очень просто.

— Да, — сказала Лилли. — Все просто. Очень просто. Но вот еще о чем ты забыл.

Ее глаза странно блестели, лицо стало необычно сосредоточенным, в голосе возникла мягкая хрипотца. Внимательно глядя на него, она медленно положила ногу на ногу.

— Мы преступники, Рой. Взгляни правде в глаза...

— Но это не приговор, Лил. Я открываю новую страницу. И ты тоже можешь начать жизнь с чистого листа.

— Но мы — профессионалы высокого класса. Мы не смешиваем работу и частную жизнь. Есть веши, которых мы точно не стали бы делать...

— Знаю! Поэтому не вижу никаких сложностей! Я могу — мы можем...

Она тихонько покачивала ногой. Это завораживало, гипнотизировало.

— Рой... что, если бы ты узнал, что на самом деле я тебе не мать? Что мы не родственники?

— Что?! — Он изумленно уставился на нее. — Я не...

— Ведь это бы тебе понравилось. Конечно, понравилось. Даже не отвечай. А почему бы тебе это понравилось, Рой?

Он сглотнул слюну, пытаясь засмеяться с деланной беззаботностью. Ситуация вышла из-под его контроля. Неожиданное осознание своих чувств, весь этот ужас, радость и желание сделали его покорным и бессловесным.

— Рой... — сказала она так тихо, что он едва расслышал.

— Ч-что? — Он снова сглотнул. — Что?

— Мне нужны эти деньги, Рой. Очень нужны. Что мне сделать, чтобы их получить?

— Лилли, — проговорил он, или попытался произнести, или даже произнес какие-то слова, которые хотел сказать. — Лилли, ты знаешь, что это не может так продолжаться, ты знаешь, что тебя поймают и убьют. Я ведь пытаюсь помочь тебе. Если бы ты не значила для меня так много, я бы отдал тебе эти проклятые деньги. Но я остановлю тебя. Я...

Может быть, она играла по-честному.

— Значит, ты и вправду не отдашь их, Рой? Нет? Или да? А может, передумаешь? Что же мне сделать, чтобы ты передумал?

Как он мог сказать ей? Как можно выразить невыразимое? И теперь, когда она встала и подошла к нему стой искушающей фацией, с которой двигалась и Мойра — Мойра, еще одна женщина старше его, которая, в сущности, тоже была Лилли, — он попытался ей объяснить. И момент, которого ждала Лилли, настал.

— Не хочешь допить воду, дорогой? — проговорила она.

С благодарностью приняв эту короткую передышку, он поднял стакан. И Лилли, крепко сжав тяжелую сумку, изо всех сил ударила его.