Халлдор Лакснесс - Свет мира

Бывало, что на него снисходило мгновенное озарение, словно он неожиданно открывал смысл бытия: ведь у него есть мать! Тогда у него перехватывало дыхание и начинала кружиться голова. Он готов был бросить все, что держал в ту минуту в руках, и бежать, бежать через горы и пустоши, через фьорды и долины, через города и поселки, лишь бы найти ее. Но он был точно связан по рукам и ногам. Ему оставалось довольствоваться лишь тем, что он может положить голову на грудь Господу Богу. Да еще-тем, что Магнина время от времени, когда он меньше всего ожидал этого, подсовывала ему кусочек пирога, намазанный маслом. Изредка, когда он, выбиваясь из сил, работал во дворе, а она сидела на чердаке в теплой комнате, такая толстая и уютная, его охватывало нестерпимое желание прибежать туда, броситься к ней на грудь и заплакать. Но стоило ему остаться наверху с ней наедине, как это желание исчезало. Он начинал сомневаться в том, что у нее, как у всех людей, есть грудь, у Магнины вообще не было ни, тела, ни отдельных частей тела, все занимало одно громадное брюхо. И от нее противно пахло. Она была как крепостной вал. Он смотрел на нее и думал: «Неужели где-то там, глубоко-глубоко внутри, прячется душа?»

С началом путины оба брата вместе или поодиночке уплывали в соседний рыбачий поселок и оставались там надолго. Когда они жили на хуторе, между ними всегда шла война, они вечно ссорились, каждому хотелось, чтобы хозяином хутора считали именно его. Никто не мог разобрать, кто на хуторе хозяин, работники приходили и уходили, одни работали в сенокос, другие — весной, и никто не понимал, который из братьев хозяин этого хутора. Юсту казалось, что Йоунасу, старшему, не хватает ума, чтобы управлять хутором, Наси же говорил, что Юст еще слишком молод, чтобы здесь хозяйничать. Каждый считал своим долгом отменить распоряжение другого. На людях у них редко доходило до серьезных драк, но они постоянно грозили друг другу и бросали друг на друга косые взгляды, христианской братской любви на хуторе явно не хватало. Сама хозяйка, когда ее спрашивали, отвечала уклончиво: хутор остался ей в наследство неделимым. Работники часто уходили от них раньше положенного срока. Одна только вдова Каритас и ее дочь умели ладить с хозяевами.

В ту зиму, когда мальчику шел одиннадцатый год, ему случилось однажды утром загонять лошадей. Вдруг откуда-то выскочила собака и вцепилась одной лошади в заднюю ногу, лошадь вздрогнула и брыкнулась, мальчик стоял слишком близко, и лошадь угодила копытом прямо ему в голову, в лоб, чуть повыше виска, удар был так силен, что мальчик потерял сознание. Кто-то с соседнего хутора шел мимо и, найдя мальчика без чувств на льду, решил, что он умер, и отнес его домой. К сожалению, он не умер и очнулся. Но ему было очень плохо, он ничего не помнил, мысли его путались, голова раскалывалась от боли, он не мог есть и чувствовал страшную слабость во всем теле. Он долго лежал в постели, и никто на него за это не злился. Целую неделю братья ни разу не послали его к черту, а приемная мать один раз даже назвала его «мой бедненький мальчик». Магнина же принесла ему оладьи с маслом и, словно это было в порядке вещей, села у его постели и начала читать вслух книгу, которую где-то раздобыла; это были стихи, он их не понял, но это было и неважно, гораздо важнее было то, что он понял, что за человек эта толстая нескладная девушка.

Скоро, однако, все пошло своим чередом, и люди, не стесняясь, выкладывали вслух все, что они думают об этом ублюдке, который валяется в постели, воображая, будто болен, тогда как другие должны на него работать. Хозяйка хутора Камарилла написала его отцу в дальний поселок и потребовала повысить плату за содержание сына. Мальчику пришлось встать и снова таскать воду. Часто у него невыносимо болела голова, но никто больше и слушать не желал о каких-то там болезнях: приближалась весна, дел было по горло, надо было чистить коровник, таскать навоз и разбрасывать его на грядках. У мальчика не было ни минуты для общения с Богом.

Наступил день рождения Магнины, и О. Каурасон Льоусвикинг решил отблагодарить ее за то, что она была так добра к нему зимой. Он сложил стихотворение в ее честь. За образец он взял знакомые стихи и постарался, чтобы его стихотворение было написано по всем правилам стихосложения, чтобы в нем были поэтические образы и звучные рифмы. В стихотворении были, между прочим, такие строки: