Чарльз Диккенс - Домашний спектакль

— Все это пустяки, мама, — говорила однажды миссъ Эмма Портеръ своей почтенной родительницѣ, стараясь скрыть точившую ее досаду. Если-бъ Гетльтонъ и предложилъ мнѣ участвовать въ ихъ спектаклѣ, то я увѣрена, что ни вы, ни папа не позволили бы мнѣ выставлять себя такимъ образомъ на показъ.

— Я и не ожидала ничего иного отъ твоего чуткаго пониманія приличій, — замѣтила мать, — и мнѣ пріятно, Эмма, что ты такъ мѣтко охарактеризовала ихъ затѣю.

Между тѣмъ не дальше недѣли тому назадъ та же миссъ Портеръ четыре дня кряду парадировала за прилавкомъ на благотворительномъ базарѣ передъ всѣми вѣрноподданными ея королевскаго величества, пожелавшими заплатить шиллингъ, чтобъ полюбоваться, какъ нѣсколько десятковъ дѣвицъ кокетничаютъ съ незнакомыми мужчинами, играя въ торговлю.

— Смотри! — воскликнула миссисъ Портеръ, выглядывая изъ окошка. — Вонъ къ Гетльтонамъ тащутъ два говяжьихъ ссѣка и цѣлый окорокъ ветчины, — очевидно для сандвичей; а Томасъ, кондитеръ, говоритъ, что ему заказано до полусотни тортовъ, кромѣ бланманже и желе. Нѣтъ, представь себѣ только этихъ миссъ Гетльтонъ въ театральныхъ костюмахъ!

— Умора да и только! — подхватила миссъ Портеръ съ ненатуральнымъ смѣхомъ.

— Погоди, однако, ужъ я сдѣлаю такъ, что солоно имъ придется ихъ затѣя! — сказала ея мать и безотлагательно отправилась исполнять свое человѣколюбивое намѣреніе.

— Знаете, милая миссисъ Гетльтонъ, — начала миссисъ Джозсфь Портеръ, посидѣвъ предварительно съ сосѣдкою съ глазу на глазъ и вывѣдавъ у нея съ неутомимымъ усердіемъ всѣ новости насчетъ спектакля, — знаете, моя дорогая, пусть люди говорятъ, что хотятъ; ужъ конечно дѣло не обойдется безъ разныхъ толковъ, вѣдь у многихъ чешется языкъ по злобѣ. Ахъ, моя душечка, миссъ Люцина, какъ поживаете? Я вотъ сейчасъ говорила вашей маменькѣ, что слышала молву о томъ…

— О чемъ?

— Миссисъ Портеръ намекаетъ на спектакль, моя дорогая, — объяснила дѣвушкѣ мать;- къ сожалѣнію, она какъ разъ сообщала мнѣ…

— О, пожалуйста не упоминайте о томъ! — перебила сосѣдка;- это сущій вздоръ, такая же нелѣпость, какую отмочилъ нѣкій молокососъ, сказавшій, что его удивляетъ тщеславіе миссъ Кероляйнъ, которая рѣшается съ такими ногами и щиколодками играть ролъ Фенеллы.

— Дерзкій нахалъ, кто бы онъ ни былъ! — вспылила миссисъ Гетльтонъ.

— Разумѣется, моя хорошая, — внутренно ликуя, подтвердила гостья, — это несомнѣнно! Вѣдь если миссъ Кероляйнъ, — какъ я возразила ему, — играетъ Фенеллу, отсюда вовсе еще не слѣдуетъ, чтобъ она непремѣнно воображала, будто бы у ней хорошенькая ножка. На это — ахъ, молодые мужчины, такіе болваны! — онъ имѣлъ наглость замѣтить…

Трудно сказать, насколько удалось бы милѣйшей миссисъ Портеръ достичь намѣченной ею цѣли, еели-бъ ей не помѣшалъ приходъ мистера Томаса Бальдерстона, родного брата миссисъ Гетльтонъ, котораго звали въ семейномъ кругу просто «дядей Томомъ». Его появленіе дало иной оборотъ разговору и внушило гостьѣ превосходный планъ операціи, которую она собиралась исполнить въ день спектакля.

Дядя Томъ былъ очень богатъ и не чаялъ души въ своихъ племянницахъ и племянникахъ, а поэтому, само собою разумѣется, пользовался большимъ авторитетомъ въ семьѣ. Онъ былъ добрѣйшій человѣкъ на свѣтѣ, отличался неизмѣнной веселостью и говорилъ безъ умолку. Мистеръ Бальдерстонъ гордился тѣмъ, что носилъ всегда и всюду высокіе сапоги съ отворотами и никогда не повязывалъ шеи черной шелковой косынкой [1] Вопреки общепринятой модѣ конца тридцатыхъ годовъ. Прим. перев. ; кромѣ того онъ любилъ похвастаться, что помнить наизусть всѣ главныя пьесы Шекспира съ начала до конца, и это была сущая правда. Благодаря такому чисто попугайному таланту, дядя Томъ не только самъ то и дѣло цитировалъ «Эвонскаго лебедя», но и не выносилъ, чтобъ кто нибудь другой искажалъ цитаты изъ его любимаго автора; въ такихъ случаяхъ онъ безъ церемоніи поправлялъ виновнаго. Вдобавокъ онъ былъ порядочный чудакъ: никогда не упускалъ случая высказать напрямикъ свое мнѣніе и хохоталъ до упаду надо всѣмъ, что казалось ему забавнымъ или смѣшнымъ.

— Ну, дѣвочки, — освѣдомился дядя Томъ послѣ поцѣлуевъ и разспросовъ о здоровьѣ,- какъ подвигаются ваши дѣла? Выучили свои роли, а? Люцина, дружокъ, ну-ка: актъ 2-й, сцена I, лѣвая страница, послѣднія слова: «Невѣдомъ жребій»… Что слѣдуетъ дальше, а? Продолжай: «Избави Богъ»…

— Ахъ, да, — подхватила миссъ Люцина, — я вспомнила…