Август Стриндберг - Жители острова Хемсё

— Пашите только,— думал он,— я в свое время приду и соберу жатву.

До сих пор деятельность Карлсона еще не успела увенчаться осязательными результатами. Деньги, вырученные за продажу коров, произвели при подсчете прекрасное впечатление и, конечно, несколько дней пролежали в секретере; но они вскоре были израсходованы и оставили после себя чувство разочарования.

Приближалась середина лета. Карлсону много приходилось распоряжаться, и он мало находил времени для гулянья. Однако в один прекрасный воскресный день он отправился на гору и оглянулся кругом. Тут бросилась ему в глаза большая стуга, стоявшая пустой с опущенными шторами. Будучи любопытен, он спустился к дому и увидел, что дверь отворена. Он вошел в сени, оттуда увидел кухню, пошел дальше и вошел в большую комнату, очень роскошную на вид: белые занавески, кровать с пологом, окованная медью, зеркало в резной и позолоченной рамке с отшлифованным стеклом (это красиво! это он понимает!), диван, секретер, кафельная печка,— все, как должно быть в господском доме. По другую сторону сеней была еще такая же большая комната с камином, обеденным столом, диваном, стенными часами…

Он был удивлен и проникнут уважением. Но вскоре это чувство перешло в сострадание, а затем в презрение к хозяевам, в которых до такой степени отсутствовал предпринимательский дух; в особенности же когда он увидал, что в доме еще две небольшие комнаты с несколькими готовыми кроватями.

— Ай, ай, ай! — подумал он вслух.— Столько кроватей, и нет дачников!

Возбужденный мыслями о будущих доходах, отправился он тут же к старухе и объявил ей, что не сдавать стугу дачникам — это просто мотовство.

— Да ведь мы не найдем никого, кто согласился бы здесь жить! — ответила в свое оправдание старуха.

— Почем вы это знаете? Пробовали ли вы? Печатали ли вы в газете о сдаче стуги?

— Это значило бы только бросать деньги в море,— заявила госпожа Флод.

— И сети забрасывают в море,— возразил Карлсон.— И это следует делать, если желаешь что-нибудь приобрести.

— Попытаться можно, но дачников мы не найдем,— сказала в заключение старуха, не верившая больше в исполнение желаний.

Через неделю на лугу появился нарядный господин, который оглядывался во все стороны. Затем он подошел ближе. Когда он вошел во двор, то его встретила одна лишь собака, так как люди, по обыкновению, из робости или из чувства глубокой учтивости попрятались в кухню и в комнату, тогда как раньше стояли кучкой перед домом и высматривали гостя. Только когда господин подошел к двери, Карлсон, как самый храбрый, вышел к нему навстречу. Приезжий прочел объявление.

— Да, да — это здесь!

Карлсон повел его к большой стуге.

Господину понравилось. Карлсон обещал, что будут произведены все нужные улучшения, при условии если господин теперь же решится, так как желающих много, а время уже позднее.

Приезжий, казалось, был восхищен прекрасным местоположением и поспешил покончить дело.

После того как обе стороны осведомились об обоюдном положении, как хозяйственном, так и семейном, приезжий удалился.

Карлсон проводил его до границы поля. Затем он снова вбежал в дом и положил на стол перед хозяйкой и ее сыном семь монет по десяти крон и одну в пять.

— Да, но неправильно выжимать у людей так много денег,— заворчала старуха.

Густав же был доволен. Он впервые выразил Карлсону признательность, когда тот рассказал, как он, сказав о том, что есть конкуренты, прижал господина.

Деньги лежали на столе, и это для Карлсона значило — козыри на столе. После этого случая, когда выказалась его опытность в делах, он заговорил более повышенным тоном.

Не одно только важно, что деньги за наем помещения свалились с неба, но это повлечет за собой другие доходы.

И Карлсон быстрыми штрихами изобразил все свои виды внимательным слушателям.

Они будут продавать рыбу, молоко, яйца, масло; топливо будут они доставлять не даром; нечего и говорить о перевозах на купальное местечко Даларё, за что они каждый раз будут брать по одной кроне. Кроме того, можно будет доставлять телятину, баранину, кур, картофель, овощи. О! Тут дело найдется! А он, видимо, важный господин.

Вечером прибыли ожидаемые золотые рыбки: муж и жена, дочь шестнадцати лет, сын шести и при них две служанки.

Господин этот состоял скрипачом дворцовой капеллы, жил хорошо, был человеком мирным, приближался к сорокалетнему возрасту. Родом он был немец и плохо понимал островитян; поэтому в ответ на все то, что они говорили, он ограничивался тем, что одобрительно кивал головой и говорил «хорошо». Таким образом он вскоре прослыл за очень приятного господина.