Юз Алешковский - Собрание сочинений в шести томах т.5

Короче, продолжаю: новое начальство, как и положено, следуя новой метле, долго смотрит мне в глаза, активно внушая нужный инструктаж, точней, явную дает установку на служебное зло:

– Как хорошо проверенному человеку доверяем тебе, Озеров, важный пост ведущего сотрудника, обмозгованно и смело принимающего неформальные – залупи себе это на носу – решения на посту ответственного контролера смены, исключительно в плане реалистически ясного взгляда на жепепенака. Тебе известно, что это за зверь?

– Не могу знать, – отвечаю уклончиво, – ибо не был в свое время допущен ныне снятым и посаженным руководством до важной деловой информации.

– Так вот, теперь ты, Озеров, обходись без Бульда, ибо допущен и соответственно знай: жепепенака – это не хер собачий, а жестокий период первоначального накопления капитала. Добавляю от себя лично: очень жестокий, жесточе природа не придумает, даже если захочет, это тебе не так называемый всякими лейбницами Бог, как учит нас атеизм. Поэтому поголовно от каждого требуется понятие духа времени и неизбежная при этом чисто перестроечная ломка нравственных, как говорится, стереотипов. Главное, учти следующее: суммы потекли за бугор и из-за бугра небывалые, и все они в баксах, футах, марках, франках, лирах, не говоря о золотишке, камешках, антиквариате, ювелирке, иконах и так далее. Если же, скажем, я, ты да еще Кудин и в черном ботинке блондин начнем действовать по уставу или, что еще хужей, по бывшему кодексу строителя коммунизма, то пошарят нас всех по манде мешалкой, и не позже, чем через неделю, так как наверху ждут от низов отстега. Значит, действовать надо так, как указывают сверху, – им оттуда видней актуальная диалектика действительности. Если же решим мы с тобой пойти с нарушителями правил не на вась-вась и курлы-мурлы, а принцип, понимаете, на принцип, то наш принцип никогда не прохезает против ихнего. Марк Твен, если помнишь, обличал подобную недальновидность формулировкой «принцип – и нищий», въехал? Лишимся даже того, что имели раньше, – такие вот невеселые альтернативы, не слазят с которых некоторые дилеммы. Мы с замами и с тобой сделаемся в лучшем случае социально-экономическими трупами, а в случае весьма печальном – трупа-ми более чем натуральными по фамилии Никто и иже с ним. За примерами ходить не стану – им в наше время несть числа. В свое время блатные так сук не рубили, а суки – блатных, как нынче бошки летят с плеч. Поэтому в твою смену будем вежливо и без выкручивания рук препровождать некоторого крупного наруши-теля, особенно, когда он настырно шлындрает и туда и обратно, лично ко мне или же к двум моим замам. Мы разберемся, каждый свое по-лучит на бутерброд с черной икрой и аз себе воздаст. Середняк и мелочь будем оформлять в соответствии с Законами, но с необходимой в настоящий момент гибкостью и без всякого шума. Получи у завхоза агитплакат: Шум мешает работе! Надеюсь, ты въехал в идею, что все мы теперь оказались на свободе рыночных отношений между учреждениями, личностями и полами, что регулируется той же диалектикой совести ответственно трудной нашей профессии.

Ну что ж, отлично. Как пожелало начальство, так я и приказал поступать своим подчиненным по смене, но вынужден был однажды зажмуриться: получек нам, как и шахтерам, тоже не выдавали, а конверты между тем раз в две недели, о предпраздничных не говорим, клали, например, на мой стол, где фунт марку подгонял, а бакс их подстегивал, – словом, бабло потекло немеряное.

Тут, скажу я вам, поневоле станешь попристальней присматриваться к физиям выезжающего контингента. Физии же пошли не то что раньше, как у выездных артистов, фигуристок, хоккеистов и прочих, образно говоря, евтушнок, которые вынужденно экспортировали за бугор черную икорку, «столицу», матрешек, твердокопченку, заодно и банки тушенки говяжьей с белыми сухарями. Поэтому они умудрялись не тратить валюту, а хавали а отелях простую свою и скромную, как Ленин в Мавзолее, бациллу. На зверски же сэкономленные средства импортировали на родину антисоветский дефицит, как то: порнографию, зажигалки, дамские сапоги, нейлон, капрон, полупроводники, магнитофоны, Набокова, Солжа, поэта Бродского и других бывших врагов народа, сегодня наконец-то ставших истинно действующими прорабами перестроечной гласности.

Самые разные, в общем, как во всех лицах нашего народа, физии пошли у несусветных толп выезжающих. Но преобладающе виднелись среди них ушлые, шустрые, нагловатые, безжалостно-бычиные; в глазах, понимаете, мерцает волчий блеск обещания от брюха отблагодарить стоящего на посту чиновника за гуманное с его стороны допущение щадящего режима выезда с незаконно провозимым ассортиментом не только в багаже и в карманах, но и с бруликами в желудках, а в противном случае, то есть если что не так, замочить, завалить, стереть тебя с лица земли к общеизвестной матери.